Остров. Рагнар Йонассон

адвокат, глядя на Ветурлиди через толстые стекла очков и приглаживая редеющую шевелюру. Он был среднего возраста и носил элегантные костюмы. «Не волнуйтесь», – говорил он, но не волноваться его подзащитный не мог. Адвокат ему явно сочувствовал, но, с другой стороны, создавалось впечатление, что ему хочется поскорее уйти. За стенами тюрьмы у него была своя жизнь, которая интересовала его гораздо больше судьбы Ветурлиди.

      Отчаяние овладевало им безраздельно, стоило лишь жене и сыну предстать перед мысленным взором Ветурлиди. Заключение под стражу сломило его дух, и от него прежнего почти ничего не осталось. В камере его душила клаустрофобия – особенно ужасными были первые несколько ночей, когда он просыпался в холодном поту и, крича во все горло, начинал колотить в стену кулаками, пока не разбивал их в кровь. Ветурлиди казалось, что стоит только уснуть, как невидимая рука снова сдавит ему горло. Со временем его сон стал несколько спокойнее, но свыкнуться с давящей тюремной атмосферой было невозможно.

      Находиться в одиночной камере было хуже всего, но камера, в которую его поместили сейчас, была ненамного лучше, замкнутое пространство, ограниченное четырьмя стенами.

      Свидания с семьей ему не запрещались, но для себя Ветурлиди такую возможность даже не рассматривал – сжигавшее его чувство стыда не позволило бы ему взглянуть в глаза Вере и их сыну. Он с ужасом представлял себе, через какое горнило они вынуждены проходить по его милости. Сын уже, конечно, совсем взрослый – девятнадцать лет, – но Ветурлиди до сих пор ощущал острую боль в груди, когда вспоминал, как парень, стоя на лестнице той ночью, кричал от испуга и безысходности, в то время как он сам не находил слов, чтобы его успокоить.

      Каким бы ни оказался приговор, сможет ли Ветурлиди вернуться к своей прежней жизни? На этот счет он сильно сомневался. Удастся ли ему вернуть доверие семьи? Или их отношения будут навсегда отравлены подозрительностью, даже если его оправдают? А как же все остальные? Сможет ли он вернуться на работу? Ходить по улице с высоко поднятой головой? Не отводить глаз при встрече с соседями?

      Эти вопросы угнетали Ветурлиди даже сильнее, чем страх приговора и возможный тюремный срок, – все его терзания обратились в тяжкую ношу, вынести которую было не под силу ни одному человеку на свете. Иногда ему хотелось просто уснуть и больше не проснуться.

      15

      Рабочая неделя выдалась напряженной, и к пятнице Хюльда в полной мере ощущала упадок сил. Ее поддерживала лишь заманчивая перспектива столь редко выпадавших на ее долю выходных, когда она наконец сможет отвлечься от хлопотных, а порой и изматывающих полицейских обязанностей. Такого понятия, как рутина, в ее работе просто не существовало, и, отправляясь утром или вечером на службу, Хюльда должна была быть готовой к тому, что ее в любой момент могут вызвать по самым разным делам, в том числе и сопряженным с насилием или смертью. Однако за годы службы она научилась проводить четкую грань между домом и работой.

      Не переходить эту грань поначалу у нее получалось с переменным