Мой любимый шотландец. Эви Данмор

Опять?

      – Похоже, мисс Гринфилд, вы питаете слабость – как бы это назвать? – к жестоким сценам.

      – Я бы так не сказала…

      – Мне вспомнился ваш Аполлон, выслеживающий Каллисто.

      – Ах да.

      – Затем, в начале прошлого семестра, вы писали «Похищение Кассандры».

      – Между прочим, это один самых популярных сюжетов древнегреческой мифологии!

      – Я всего лишь делюсь своими наблюдениями, – мягко проговорил лорд Скеффингтон.

      Похоже, он прав. В прошлом семестре Хэтти написала Елену Троянскую, свою лучшую работу, но опять же, в ее интерпретации Елена стоит посреди дымящихся руин разоренного города, и у ее ног лежат поверженные Парис и Менелай.

      – Разве есть в Античности хоть один сюжет, лишенный жестокости?

      – Как насчет танцующих нимф? – напомнил лорд Скеффингтон. – Или Деметра с рогом изобилия, ухаживающая за полями? Или Пенелопа, ткущая полотно? Все эти сюжеты вполне благонравные и подходящие.

      То есть подходящие для женщины-художника. Хэтти встала на дыбы.

      – Думаю, Аид был в отчаянии, – кротко проговорила она, ибо не следует в порыве гнева огрызаться на ходячее воплощение мистера Бингли. – Сидит один в темноте, окруженный смертью, – это кого угодно вгонит в тоску! Ему понадобилась компания, живая душа рядом.

      Лорд Скеффингтон поцокал языком.

      – Придумываете оправдания для злодеев, мисс Гринфилд? Возмутительно! Хотя нежное женское сердце, полагаю, ищет хорошее даже в самом низменном человеке, включая, – он театрально воздел красивые руки, – властителя мертвых.

      Он снова фыркнул, и Хэтти улыбнулась, чуть покраснев от приложенного усилия.

      Во время краткой прогулки от бокового входа галереи до комнат в Рэндольф-корт, где они жили в течение семестра, тетушка пробудилась окончательно и принялась нудить.

      – Молодой лорд Скеффингтон весьма нахален, – зычно протрубила она, заставив Хэтти поморщиться. – Видела я, как он отвлекал тебя от работы своей болтовней.

      Она замедлила шаг, взяла Хэтти под руку, и от нее пахнуло тяжелым ароматом французских духов. Теперь дамы надежно блокировали узкий тротуар, не давая пройти другим прохожим.

      – Тетя, он беседовал со мной о живописи.

      Тетушка приставила ладонь к уху.

      – Что ты сказала?

      – Он просто поддерживал разговор! – проревела Хэтти. Мистер Грейвс, пренебрегаемый обеими леди охранник в сером пальто, трусил следом с покорным лицом, невольно слыша каждое слово. Слух у тетушки был весьма загадочный: таинственным образом слабел или усиливался в зависимости от того, хотела та что-нибудь услышать или нет. Однажды Хэтти застала тетю беседующей с подругами вполголоса.

      – Вот как, – заметила тетушка и взмахом трости вытеснила на дорогу джентльмена, пытавшегося втиснуться на тротуар. – Они всегда начинают с разговоров, по крайней мере, так было в мое время. Затем настаивают на совместной прогулке.

      – Мама пришла бы в восторг,