Экспресс на 19:45. Лиза Ангер

был целый запас миниатюрных флакончиков: шампуней, увлажняющих кремов, антисептиков, ополаскивателей для ротовой полости и, конечно, бутылочек с выпивкой. Она затаривалась в отелях, складывая добычу в чемоданы и сумки. Что бы кто ни попросил: иголку с ниткой, расческу, освежитель дыхания, лосьон, – Бет непременно находила в гигантской сумке, которую повсюду таскала с собой.

      Марта откупорила бутылочку. Поколебавшись, Селена последовала ее примеру.

      – За хорошее окончание дерьмового дня, – предложила Марта. Они чокнулись. Селена огляделась в поисках проводника: насколько она знала, распивать алкогольные напитки в поездах запрещалось. Она почувствовала радостное возбуждение, которое всегда испытывала, нарушая правила.

      – За него! – поддержала тост Селена.

      Она почувствовала, что глоток теплой водки сразу же зарумянил ее щеки. Второй принес желанное облегчение. Погрузившийся в сумрак поезд, казалось, и не думал оживать. Некоторые пассажиры вполголоса переговаривались по телефонам. Через проход от них, положив голову на свернутую куртку, дремал мужчина.

      Селена достала завибрировавший в кармане телефон. Входящий вызов оказался видеозвонком.

      – Нужно ответить, – пояснила она, протягивая выпивку обратно. Марта кивнула и взяла у нее бутылочку.

      Она ткнула кнопку приема вызова, и на экране появились лица ее мальчиков, кучкующихся, чтобы влезть в кадр. Убавив громкость, она поднялась и вышла в тамбур.

      – Мама! – воскликнул Оливер. – Ты где?

      – Застряла в поезде, дружок, – тихо ответила она. – Увы. Почитали на ночь?

      – Папа читал «Мальчика, у которого было слишком много игрушек», – отчитался Оливер.

      – Опять, – вмешался Стивен.

      Дети не очень любили, когда им читал Грэм. Он делал это без должного энтузиазма, ограничиваясь одной – выбранной им самим – книгой. На обсуждение его выбор не выносился. Селена же читала им целый час – те истории, которые они сами хотели слышать. После этого она нередко оставалась лежать на полу в их комнате, ожидая, пока мальчики уснут. Иногда даже задремывала, и Грэму приходилось ее будить.

      – Как вернусь – обязательно зайду к вам и поцелую, – пообещала она. – Надеюсь, я не слишком тут задержусь.

      Она снова поискала взглядом проводника или кого-нибудь еще, кто мог бы прояснить ситуацию, но персонал словно испарился. Какого черта они вообще стояли?

      Стивен, белобрысый и временно лишенный двух передних зубов, начал рассказывать о мальчике из садика, который сначала взял ножницы и обрезал себе челку, а потом, когда пришло время собираться домой, принялся рыдать. Оливер жаловался на невкусный полдник и просил, чтобы завтра ему дали с собой изюма.

      – Ладно, парни, – наконец прервал их Грэм. – Пора спать.

      Невзирая на протесты, он забрал у сыновей телефон.

      – Я люблю тебя, мама! – в унисон закричали дети.

      – И я вас люблю, мальчики! – ответила она. – Я скоро.

      – А меня? – спросил Грэм, влезая в кадр, –