Экспресс на 19:45. Лиза Ангер

сейчас, милый, – оборвала она сына. Если бы он стал рассказывать о чем-нибудь, что видел в школе, или по телевизору, или в компьютере, разговор затянулся бы минут на двадцать. Стивен непременно встрял бы, и они принялись бы спорить. – Засыпай.

      – Но…

      – Оливер! – Она включила «строгую маму». – Спи.

      Она задумалась, сколько раз говорила – и еще скажет – это за свою родительскую жизнь. Потому что родительский день заканчивался, только когда дети засыпали. В жизни тех, кто еще и работал, это было единственное спокойное и свободное время, когда можно было снова стать собой и на несколько часов с чистой совестью забыть о бдительности и бесконечном перечне детских желаний и потребностей. А время ей было нужно – чтобы обдумать случившееся и понять, что делать дальше.

      В поезде по дороге домой она высматривала женщину, которую встретила вчера вечером. Она хотела найти ее и в то же время страстно надеялась, что их пути никогда больше не пересекутся. В этой импровизированной исповедальне они разделили друг с другом нечто особенное, эта беседа была честнее и правдивее всей ее нынешней жизни. Она ужасно хотела выговориться – но боялась этого не меньше.

      «Ты когда-нибудь мечтала о том, чтобы проблемы разрешились сами собой?» – так ведь она сказала?

      Что-то в этом воспоминании, в голосе той женщины заставило ее похолодеть.

      «Плохие вещи происходят постоянно».

      Селена закрыла глаза – ее одолевал сон. Интересно, как скоро она сможет выползти из комнаты мальчиков? Ей не хотелось засыпать, чтобы в два часа ночи обнаружить себя на полу с ноющими костями. Она прислушивалась к мальчикам, считая собственные вдохи и выдохи. Открыв глаза, она наткнулась на пристальный взгляд Стивена.

      – Не уходи, – попросил он, словно прочитал ее мысли.

      – Закрывай глазки, – прошептала она.

      Некоторое время спустя их дыхание стало ровным и глубоким. Стивен посапывал. Он спал крепко – в отличие от ворочающегося и вздыхающего во сне Оливера, который, как и она, пробуждался от малейшего шороха. Она тихо встала и вышла из комнаты – задачка была не из простых.

      Она скользнула по коридору в спальню и, притворив дверь, глубоко вздохнула.

      Она нечасто бывала просто Селеной. Двадцать восемь минут в день: четырнадцать минут по дороге от дома к поезду и четырнадцать – от поезда к дому. Иногда она слушала подкаст или аудиокнигу, иногда ехала в тишине. Наслаждалась роскошью быть собой.

      Так же, как когда дети спали, а Грэма не было дома. Она сама, ни на кого не оглядываясь, решала, чем заняться. В офисе она играла роль эффективной и надежной сотрудницы, веселой и безупречной. Дома превращалась в маму и жену, любящую, покладистую, понимающую. В обитом темной кожей салоне машины она становилась собой. Никто не дергал ее и ничего не требовал. Она не нуждалась в этих мгновениях. Она не чувствовала себя несчастной. Ей вроде как нравилась ее жизнь. Взять хотя бы все эти радостные посты на ее страницах в социальных сетях с тэгами #спасибо, #слишкомсчастлива, #люблюсвоихмальчиков.

      Вчерашние