Империя в поисках общего блага. Собственность в дореволюционной России. Екатерина Правилова

мировой войны показал всю политическую и управленческую слабость самодержавного порядка.

      Был еще один момент, в котором сходились российский и европейский либерализм рубежа веков: постепенная профессионализация. В конце XIX века задача проведения реформ привлекала многих представителей элитных профессий – инженеров, юристов и ученых – чьи взгляды на то, каким должно быть общество, стали играть существенную роль в формировании либеральной программы реформ[22]. Поскольку политическая деятельность была ограничена, профессионалы пытались провести прогрессивную программу в сфере своей экспертной компетенции – это объясняет, почему среди российских либералов преобладали эксперты[23]. Под воздействием новых социальных теорий российские либералы этого времени поворачивались от либерального индивидуализма к социальному, так же как и их собратья в Европе, хотя в России этот поворот ощущался как менее резкий. Действительно, социальный либерализм в России просто добавил еще один пласт задач в программу либеральных политиков рубежа веков, побуждая стремиться не только к конституционной реформе и гражданским свободам по европейскому образцу, но также и к государственной модернизации и социальной трансформации.

      В данной книге утверждается, что поворот от индивидуалистического видения социального порядка к моделям, более чутким к социальным проблемам и более благожелательным по отношению к государству, произошел благодаря этим реформаторски настроенным экспертам. Как показал Дэниэл Биэр в своем исследовании социальных наук в России рубежа веков, либералы разделяли мнение, что обществу, как глине или рукотворному объекту, можно придать любую форму[24]. Такое представление об обществе предполагало подчинение индивидуальных прав «правам абстрактного… сообщества»[25]. Мое исследование выявило, что у различного рода экспертов – инженеров, специалистов лесного хозяйства, историков искусства и литературных критиков – представления об идеальном общественном порядке были очень схожи, результатом чего стала новая программа либеральных реформ, сместившая акцент с индивидуальной свободы личности на свободу и права общества. Субъектом прав, включая и право собственности, наряду с индивидом стало общество, или «публика».

СОБСТВЕННОСТЬ И СОЦИАЛЬНЫЙ ПОРЯДОК

      Идея создания общественного достояния дает замечательный пример представлений о том, что реформа прав собственности может трансформировать весь социальный порядок, включая такие основополагающие понятия, как личная свобода, общественные интересы, государственная власть и отношения общества и государства. Однако Россия не была уникальной в этом смысле: двойственная природа собственности как важного атрибута личности и одновременно как института социального порядка давно подпитывала дискуссии среди экономистов, философов и политических теоретиков.

22

О роли «профессиональных мыслителей» в формировании «нового либерализма» в Британии см.: Freeden M. The New Liberalism: An Ideology of Social Reform. P. 3; о профессиональных сообществах французских «социальных либералов» см.: Horne J. R. A Social Laboratory for Modern France: The Musée Social and the Rise of the Welfare State. P. 126–140.

23

Илья Герасимов охарактеризовал этот социальный реформизм российских либералов как «аполитичную политику», явление того же времени и типа, что трансатлантический прогрессивизм, проанализированный в «Атлантических перекрестках» Дэниэла Роджерса (Gerasimov I. Modernism and Public Reform in Late Imperial Russia, Rural Professionals and Self-Organization, 1905–1930. Basingstoke, UK; New York: Palgrave Macmillan, 2009. P. 18; Rogers D. Atlantic Crossings: Social Politics in a Progressive Era. Cambridge, MA; London: Belknap Press of Harvard University Press, 1998). О «либеральной академической мысли» в России см. также: Wartenweiler D. Civil Society and Academic Debate in Russia, 1905–1914. Oxford: Clarendon Press, 1999.

24

Beer D. Renovating Russia: The Human Sciences and the Fate of Liberal Modernity, 1880–1930. Ithaca, NY; London: Cornell University Press, 2008. P. 5.

25

Ibid. P. 7.