Ледяное сердце. Ляна Зелинская

послав на прощание охранный знак. После долгих мытарств по разным местам отец решил увезти её в Обитель и отдать на воспитание. Это случилось как раз после того, как Лейна – её мачеха, отстегала Кайю мокрым полотенцем и столкнула с лестницы. Провинность была проста – она разлила воду на её новые туфли. Отец кричал на Лейну за закрытой дверью их спальни, а Кайя пряталась под лестницей и всё слышала. Её не спросили, хочет ли она в Обитель, но потом она и сама решила, что так лучше.

      Отец приезжал раз в полгода, а то и реже – последние годы воевал с лаарцами. Привозил ей платья, игрушки и сладости. Давал Настоятельнице указания насчёт её обучения. И она отчаянно ждала этих встреч. Каждое её утро начиналось с того, что просыпаясь, она смотрела в окно на пыльную дорогу, ведущую из Шерба, в надежде, что по ней едет карета отца. И когда он приезжал, в такие дни они обычно садились рядом в саду на скамье, и он смотрел на неё, слушая рассказы о местной жизни. Однажды она спросила о том, почему он так смотрит.

      – Ты стала так на неё похожа, – ответил он грустно, заправляя ей за ухо непослушную прядь волос, – на свою мать. У неё были такие же волосы, каштановые и упрямые. И глаза – зелёные, как весенний лес.

      После того, как он уехал, Кайя помчалась в лекарню к Наннэ и, выудив из её шкафа старое зеркало, оправленное в медную раму, села разглядывать своё лицо. Матери она не помнила почти совсем. Что-то смутное, в основном песни. Она хорошо пела. И смех.

      Разглядывая себя в зеркале, Кайя не понимала, как она может быть похожа на мать, если та была красавицей – так говорил отец, а она больше похожа на долговязого нескладного журавля: худая и высокая, самая высокая среди своих сверстниц в Обители. Да ещё вечно растрёпанные каштановые волосы, которые никогда не слушались гребня и норовили выбиваться из-под платка или ленты. Веснушки на носу. И глаза слишком большие для её лица, и не такие зелёные, как у матери, слава Богам, и благодаря этому она не так уж сильно похожа на веду. Вед никто не любит. И только старая Наннэ, что делала микстуры, настойки и порошки, звала их Детьми Леса, только она говорила, что не нужно бояться своих корней.

      Но Кайя знала, что ведой быть плохо. Она запомнила, как в тот первый день в Обители отец, передавая деньги Настоятельнице, сказал:

      – Воспитайте её человеком. И сделайте из неё леди.

      Поэтому она никому не говорила, что слышит деревья – она и старалась их не слышать. Не откликалась на зов весны. Никогда не рассказывала о снах, которые видела, о том, что говорила ей старая Наннэ, и старательно прятала свои кудри, заплетая в толстую косу, а веснушки выводила соком петрушки. Она старалась быть покладистой и прилежной – человеком и леди, такой, какой хотел её видеть отец.

      – Я пригласил почтенную Маргаретту заняться всем – она ждёт внизу, – произнёс генерал устало. – Она поможет найти тебе подходящую партию, подберёт платья, и прочее: ленты, туфли и всё, что там ещё полагается невесте, и подготовит тебя к балу. Ты сама выберешь