Хранители мира. Melissa Harrison

ведь на свете их буквально тучи, да что с того? Даже когда люди научились возделывать землю, мы не забеспокоились. По правде говоря, нам нравились все эти новые местечки, которые они создавали: леса, посаженные ради древесины, живые изгороди, водоёмы…

      – Да, я люблю красивые, густые изгороди, – сознался Мох.

      – Я тоже, – поддакнул Вереск. – А кто не любит?

      – Но теперь уже понятно: когда люди научились властвовать над природой, мы перестали быть её хранителями. Люди почувствовали себя хозяевами и принялись менять всё вокруг. А нам становилось всё трудней и трудней приглядывать за растениями и животными на своих участках. Теперь мы и сами живём как вольные дети природы. Жизнь-то, в общем, неплохая, но я скучаю по тем временам, когда занимался своим делом, понимаете?

      – И я скучаю, – вздохнул Вереск. – У меня был отличный участок: лимонная роща, где водились дикие кабаны. Я её охранял и старался, чтобы там хватало места всем, кому нужен дом. Вы бы видели, какие славные полосатые детёныши появлялись на свет каждую весну! А как шелестела на ветру молодая листва!

      – И что стало с твоей рощей? – спросил Дождевик. Он, конечно, знал, что произошло; но иногда надо давать друзьям возможность выговориться.

      – Её срубили, чтобы сделать мебель, – сказал Вереск, утирая слёзы. – И тогда мне… мне пришлось уйти.

      Оба слушателя сочувственно закивали. Они тоже могли бы порассказать о любимых местах, которые сохранились только в их памяти. Мох когда-то присматривал за диким лугом, а Дождевик – за мирной, сонной заводью.

      – И что? Теперь люди – хранители природы? – спросил Мох.

      Дождевик задумчиво насупил брови.

      – Должно быть, такова воля Пана… хоть они, кажется, этого ещё не поняли.

      Дождевик немного стеснялся своей прозрачной руки, поэтому Мох и Вереск впервые в жизни вышли к садовому народцу вдвоём. Они представились новеньким – стайке весёлых длиннохвостых попугаев, которые с недавних пор зачастили в сад, – поболтали с ласточками, что гнездились по соседству, и поздоровались с мышонком по имени Усач. Целых двести поколений его предков прожили свои коротенькие жизни под половицами дома номер пятьдесят два.

      У всех гостей и обитателей сада наши друзья выспрашивали зимние новости и сплетни. Дело в том, что Мох старался сочинять баллады про каждый прошедший год. Баллада – это длинная песня, в которой рассказывается какая-нибудь история. Её можно петь, а можно просто читать, как стихи (и хорошо, потому что Мох, по правде говоря, поёт ужасно). Баллада – отличный способ сохранить в памяти всё, что произошло на Ясеневой улице с прошлого кукушкина лета. Обычно такие баллады нравились зверям и птицам – если, конечно, не рассказывали публике про их собственные тёмные делишки. Например, про то, как сойка Вертушка морочила голову сразу троим женихам, или про то, как местные белки съели все яйца в гнезде синицы.

      – Это просто для развлечения, – скромно объяснил Мох попугаю Карлосу. – Конечно, мне далеко до настоящих сказителей