Новая Зона. Тропа Мертвых. Игорь Недозор

е лицо.

      Одним словом – свой.

      Да, собственно, Виктор уже и стал для них своим.

      Теперь каких-то пара часов, и он будет в Кубинке. Оттуда армейская попутка докинет до Москвы, а там, «согласно купленным билетам», «Сапсан» и родной Питер.

      Сегодня вечером он таки окажется дома, в старой уютной квартире на Лиговке, и наконец-то сможет помыться и отдохнуть по-человечески.

      Впервые за два с лишним месяца.

      «Ты да я, да я да ты – летим с войны!» – насвистел под нос мотивчик Ивана Демьяна.

      А что может быть лучше, чем возвращаться с войны целым и невредимым?

      Еще раз отхлебнул из горлышка.

      Не местная паленая водка, которой эти края обеспечивают всю Россию (и ближнему зарубежью достается), а настоящий «черноэтикеточный» «Джонни Уокер». Сбереженная еще с момента приезда бутылка, последняя. Остальные распиты на блокпостах и в блиндажах с прапорщиками, капитанами, полковниками да с прочим военным людом. Репортажи да сюжеты добываются не только головой, но и печенкой…

      Оглянулся в хвост «аэробуса», где, развалившись в узком кресле, храпел Петька Мотрин – оператор его маленькой съемочной группы. Его так и привезли на аэродром. Успел, паразит, нажраться с десантурой в Ханкале. Давно б выгнали алконавта, так какой нормальный будет мотаться в командировки по разным задницам мира вроде Либерии или Пакистана? Да и оператором Петр был, что называется, от бога.

      Рузин еще раз отхлебнул виски и передал флягу с вожделением смотревшему на нее соседу, молодому капитану-«пушкарю». Мы ж здесь вроде как все свои. Пусть парень выпьет за его удачу. Не каждому так везет на войне.

      Вот к третьему члену их команды, Максу Аверину, она повернулась задом. Лежит в госпитале, подорвавшись в рейде с разведгруппой на фугасе, и встанет с койки не раньше, чем через месяц.

      Да и для кого беречь элитный напиток? Уж точно не для Петьки – тот так насосался паленой водяры, что до Питера не протрезвеет. Эк храпит!

      Немолодой небритый пилот, высунувшись в салон, попросил пристегнуть ремни.

      Под гул турбин они взлетели, тяжело разбежавшись, и за иллюминатором, покачнувшись, уплыла вниз заснеженная земля Кавказа.

      По салону разнесся водочный запах – нетерпеливые офицеры распечатали пронесенные с собой на борт бутылки.

      – Друг, у тебя еще вискаря нету? – обратился к нему сосед-артиллерист, с огорчением изучавший осушенную флягу.

      Он вежливо покачал головой и уставился в иллюминатор.

      Хм, однако ж…

      Виктор сперва даже не сообразил, что это за яркая стремительная точка несется в их сторону с земли. А потом вдруг понял…

      – Мать… ё-моё!!! – взвыл над ухом сиреной капитан.

      Ан-72 резко пошел вниз, хлопнула в хвосте тепловая ловушка – экипаж пытался уклониться от ПЗРК. Рузин ощутил, как тело вмиг превратилось в какой-то непонятный студень. То ли виновата была невесомость, ибо самолет почти ушел в пике, то ли страх. Точнее, СТРАХ!

      Он не раз и не два видел сбитые самолеты и вертолеты. Не далее как три недели назад снимал место гибели вот так же сбитого Ил-76. Просто спекшаяся до кирпичной твердости земля, а на ней кое-где из-под пепельных обломков торчат обугленные кости, обгорелое тряпье и сизые от огня стволы – то, что осталось от еще недавно полных жизни людей. Семьдесят человек как корова языком… И неотвязчивый, снящийся потом по ночам запах «жаркого», перебивавший ароматы сгоревшего пластика и топлива.

      Вот сейчас взрыв ПЗРК разворотит фюзеляж, и подбитый самолет, содрогнувшись и волоча за собой шлейф дыма, рухнет вниз.

      Боеголовка лопнула со звуком исполинской петарды в какой-то паре метров от их «борта». Осколки с легкостью прошили дюраль, внутреннюю обшивку, спинки кресел, человеческие тела… Фюзеляж в корме вмиг превратился в решето. Пшикнула декомпрессия, пошли паутиной блистеры иллюминаторов, заорали раненые… Погас свет… Потом с грохотом слетел поврежденный запор, и отвалилась кормовая аппарель…

      Виктор увидел в проеме грузового люка темнеющее зимнее небо с бриллиантами звезд и подумал, что это, наверное, последнее, что он видит в жизни… Несколько человек в ужасе вскочили, словно собираясь куда-то бежать, и тяга пронесшегося по салону воздушного потока унесла их наружу, вниз… И тут из нарукавного кармашка, где лежала недавно купленная «Нокиа», раздалась мелодичная трель… Машинально Виктор протянул руку к трубке, про себя поразившись нелепости ситуации. Через считаные секунды самолет рухнет камнем вниз в ореоле коптящего пламени, а он собирается отвечать на звонок…

* * *

      Виктор Рузин открыл глаза.

      Лежавшая на тумбочке рядом с финским диваном новенькая «Лумиа 930» мелодично посвистывала. На дисплее дорогого гаджета высвечивалось время – 07:30. За окном тускло-серым разгорался рассвет, скудный петербургский рассвет обычного летнего дня.

      Начинался новый день. Предстояло ехать на работу, являться пред пресветлые очи шефа, писать очередные статьи, планировать очередные репортажи.