Собрание сочинений. Том 2. Александр Станиславович Малиновский

p>Так стойко путь свой пролагает?

И. Бунин

      I

      Молодость хороша ощущением пути. К этой мысли Александр Ковальский будет неоднократно возвращаться через три с лишком десятка лет. А пока ему двадцать четыре. Он сидит в светлом просторном кабинете главного инженера большого нефтехимического завода. Главный и его заместитель Самарин решают, в какой цех направить молодого специалиста.

      «А насколько важно, в какой попаду? – успевает подумать Ковальский. – Много ли зависит только от этого?»

      – Мы, кажется, прошлый раз говорили о втором? – произнёс главный.

      – Да, но там уже есть два молодых специалиста. В этом году неплохой парень закончил вечернее отделение. И остался на рабочей должности. Ещё вот его, Ковальского, однокашник с месяц назад пришёл. Некий перебор, – ответил Самарин.

      – Ничего. Перейти в другой цех никогда не поздно. А здесь он скорее почувствует пульс всего завода. – Главный цепко взглянул на Александра. – Какая тема диплома?

      Ковальский назвал и добавил:

      – Это ближе к четвёртому цеху… Где газоразделение…

      – И во втором есть похожий процесс, – то ли возразил, то ли уточнил главный и посмотрел на заместителя, словно заставляя подтвердить сказанное.

      Ковальский понял, что в этом кабинете, похоже, бывает прав только его хозяин и невольно чуть улыбнулся.

      Самарин уловил улыбку и понимающе слегка кивнул.

      – Оформляйтесь во второй, – сказал главный. И к Самарину: – Дайте команду отделу кадров.

      – Хорошо, – отозвался тот.

      Когда они вдвоём вышли из кабинета, Самарин обронил:

      – В какой-то степени он прав: цех по набору процессов один из самых насыщенных. Многое там узнаешь. Может, как раз для тебя… Иди в кадры. Я позвоню.

* * *

      Прошло четыре года, как Ковальский, уехав учиться на дневном отделении института, выселился из заводского общежития, а мало что в нём изменилось. В подвале – тот же теннисный стол. И вахтёры остались прежние, и комендант Нина Георгиевна.

      Когда Ковальский сидел в её кабинете, дожидаясь, в какую комнату она его определит, раскрылась дверь и деловитой походкой, слегка подбоченясь, вошёл парень.

      – Ковальский, ты ли?

      Парень дружески обнял его за плечи и тут же всплеснул несколько раз над головой руками, будто тихо поаплодировал.

      – А я, понимаешь, услышал, что будешь оформляться сегодня к нам, думаю: дай-ка перехвачу. Нина Георгиевна, можно я его к себе возьму, а? Мы с ним начинали вместе учиться. Хороший парень!

      Только после этой фразы Александру стало понятно, кто перед ним.

      – Свино… – пытался он вспомнить, – Николай?

      – Так точно: Николай Васильевич Свинарёв. Мы были на одном потоке, только вы – совмещённики, а я на дневном начинал.

      Говоря это, Свинарёв важно и осанисто двигался по кабинету. Карие глаза его смотрели на Александра упрямо и немигающе.

      – Пойдёшь к нему? – комендант внимательно взглянула на Ковальского и чему-то улыбнулась.

      – Ну, раз так, что ж выбирать… свои…

      – Вот-вот, свои, – обрадовался Николай. – Давай в восемьдесят седьмую. Я буду в комнате!

      Когда они остались одни, Нина Георгиевна почему-то переспросила:

      – Пойдёшь?

      Александр кивнул головой.

* * *

      Сосед удивил Ковальского в первый же день.

      – Как ты вылетел из института? – поинтересовался Александр мимоходом, разбирая свои вещи.

      – Высшая математика подвела.

      – Каким образом?

      – Дак, понимаешь, – доверительно пояснял Свинарёв, – в математике я ни бум-бум. Переверни дроби ногами вверх – уже не понимаю, что дальше и как? В этом деле сообразиловка нужна.

      – В высшей математике, вроде бы, дроби не самое главное…

      – Я вообще говорю. Она вся с неожиданностями. Раз – и непонятно. Короче, из-за неё пострадал.

      Вечером состоялся ещё один своеобразный разговор.

      – У тебя вся тумбочка вузовскими учебниками за третий курс забита. Учишься в вечернем? Или заочном? – поинтересовался Ковальский.

      – Как бы тебе это объяснить… – замялся Свинарёв.

      – Готовишься восстановиться? У тебя академический?

      – В том-то и дело, что отпуск два года назад, в шестьдесят шестом кончился.

      – И что же?

      Николай вздохнул и поглядел на собеседника так пристально и значительно, что Александру стало не по себе.

      – Книги для авторитету!

      – Какого?

      – Ну, какого?! Я – общественник. Член комитета комсомола завода, член горкома. Мне лучше быть с дипломом. Рабочий класс – хорошо. Гегемон! Но теперь это уже не то.

      – Что-то не понимаю, – Александр остановился около окна. – Ты учишься