Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения. Фридрих Горенштейн

что для «социалитарного общества» язык этот самый подходящий; и то, что г-н Дюринг, по предположению Энгельса, учился грамоте по прусскому кодексу, и то, что его философский горизонт ограничен шестью старопрусскими провинциями, – все это вовсе не составляет слабой стороны для философа действительности. Ибо, как он сам заявляет: «На месте всех ложных теорий надо поставить эмпирические свойства рационального понимания и инстинктивного побуждения. Таким путем устраняются нелепые фантазии о внутренней свободе, которые пережевывали и которыми кормились целые тысячелетия, и они заменяются чем-то положительным, пригодным для практического устройства жизни».

      Может быть, с точки зрения научного социализма Энгельса это действительно «оракулоподобные банальности». Оракулоподобные банальности вообще характерны для идеологического потомства Дюринга. Но назвать социальные и экономические построения расового социализма Дюринга, его зоологический антисемитизм «личной причудой» – тут невольно ловишь себя на мысли, что, несмотря на всю остроту и язвительность полемики против Дюринга, у Энгельса существовала тайная мысль только высечь, а не уничтожить пусть нерадивого, но собрата по социализму. Более того, на первый взгляд бескомпромиссная критика Энгельса имеет свои пределы. Создается впечатление, что Энгельс понимает: расовый социализм Дюринга и классовый социализм Маркса имеют общую праматерь – классическую немецкую философию, общего врага – капитализм и общие идеалы – социалистические. Поэтому вульгарное, невежественное понимание пути к социализму должно быть высмеяно и разгромлено, но так, чтобы полемика не затронула социалистического, антикапиталистическою фундамента. Энгельс знает, что «именно бескомпромиссная борьба внутри немецкого христианского мировоззрения родила немецкий материализм», что «два выдающихся гегельянца, Штраус и Бауэр, взяв каждый одну из сторон Гегеля, направили их друг против друга как полемическое оружие», чем нанесли тяжелый удар прежде всего дорогой им обоим философии Гегеля.

      Поэтому в полемике с расовым социалистом Дюрингом классовый социалист Энгельс все-таки соблюдает правила рыцарского турнира. Это борьба внутри одного политического сословия, связанного определенными правилами чести. В своем предисловии к «Анти-Дюрингу» Энгельс пишет: «Я тем более должен соблюдать по отношению к нему (Дюрингу) все правила чести, принятые в литературной борьбе, что после начала публикования моей работы Берлинский университет поступил с ним постыдно несправедливо… Университет, который идет на то, чтобы при известных всем обстоятельствах лишить г-на Дюринга свободы преподавания, не вправе удивляться, если ему при столь же известных всем обстоятельствах навязывают г-на Швенингера».

      Заметим, что Дюринг был уволен из университета главным образом не столько из-за работы Энгельса, сколько за клеветническую кампанию против выдающегося немецкого физика и физиолога