Ева. Грани миров. Антон Сенин

была наполнена картина, ошеломили. Это был портрет молодой девушки. Овал лица, платок, накинутый на плечи, живые глаза с маленькими блестящими точками зрачков и загадочная улыбка. Глядя на картину, зрители невольно улыбались. Реакция пугала, а по телу пробегала дрожь, ведь эмоцию вызывал рисунок человека, которому не было и пяти лет.

      Макс был единственным ребенком в семье, его воспитанием занималась мама. Об отце Бранта истории не сохранилось, словно его никогда и не существовало. Добродушная Рози трудилась в совете Нейма и везде таскала сына с собой, отчего вызывала злые ухмылки и оскорбления. Соседи, и случайные прохожие озирались и обходили мать и сына стороной. Опаску вызывала не маленькая женщина, а ее сын. Худой, сутулый с болезненным видом юноша рано обрел дурную славу.

      Примечательный случай. Максу шесть, закрытый, необщительный ребенок сидит на старой деревянной скамейке. Одежда соответствует теплому сезону – маечка, черные шортики и тапочки на босу ногу. Скамейка пряталась в тени большого, с отслаивающейся корой, ветвистого дерева. На коленках Макса блокнот, а ребенок, сутулясь над листом бумаги, что-то рисует. В такие моменты он не замечал ничего вокруг, его не интересовали игры детей, разговоры взрослых, кудахтанье стариков, занимавших соседние лавки. В то время Нейм все еще походил на большую и бедную деревню. В пейзаже преобладала серость с красно-рыжим налетом песка, приносимого ветром из пустоши. Сильный порыв ветра заставлял прикрывать дыхательные пути платками, висевшими на шеях, при этом движение ни на секунду не прекращалось. Дети продолжали играть, взрослые судачить, а Макс Брант рисовать.

      Со временем наблюдение за чудаковатым гением превратилось в забаву, соседи с любопытством замечали мимику и жесты, движения тонких ручек в воздухе и всего тела. Казалось, ребенок не просто рисовал, а руководил невидимым художественным оркестром. Он поднимал обе руки на уровень глаз и синхронно двигал влево-вправо, в следующий момент левая рука опускалась, и острый карандаш оставлял на бумаге след. Работа над рисунком продолжалась несколько дней. Изобразив несколько элементов, Макс зависал и проводил в подобном состоянии долгое время. Наблюдая странное поведение, зрители обостряли внимание и спешили придумать собственную версию происходящего, которой непременно делились с остальными. Так, по одной из версий каждый уход в себя сопровождался смертью юноши. Они были уверены, что с отсутствием внешней мимики и движения век, Брант терял и сердцебиение, а после, как ни в чем не бывало, возвращался к жизни. Другие видели в поведении ребенка что-то мистическое и страшное. Они опасались, что в периоды отсутствия (именно такой термин применялся к Максу), он общался с духами, и от них черпал свои таланты. Третьи считали Бранта просто идиотом, ребенком не от мира сего, отчего позволяли в его адрес грубость и даже физическое присутствие.

      Закончив очередной шедевр, Макс резким движением вырывал лист из блокнота и отправлял по ветру. Взлетевший лист