Повод для оптимизма? Прощалки. Владимир Познер

в своей основе – это выражение абсолютно крайнего невозможного отчаяния, просто абсолютно неодолимого. Дайте человеку хоть проблеск надежды, и он на это не пойдет, если, конечно, не убедить его в том, что именно это и есть проблеск его надежды.

      Словом, есть над чем подумать.

* * *

      То, что произошло сегодня, в какой-то степени событие знаковое. Я имею в виду приход в эфир федерального министра, причем это министерство очень непростое и подвергающееся серьезной критике. Правда, у меня и раньше были министры. Был Фурсенко, был Шойгу, был Мутко. Но в общем приходят они с великим трудом. А некоторые министры, сколько бы раз мы ни обращались к ним, вообще не приходят. Хотя это министерства, которые как раз вызывают ваш интерес. Почему же они не приходят? Конечно, отчасти потому, что они не хотят отвечать на то, что они называют «провокационными вопросами». На самом деле, провокационный вопрос – это вопрос, который не нравится. И отвечать они не хотят.

      Но есть вторая причина. Дело в том, что наши очень многие, по крайней мере, высокопоставленные чиновники, не только в Москве, но и в регионах, считают, что они вовсе не обязаны перед вами отчитываться, не обязаны объяснять свои поступки или законы. «Подумаешь, вы и так скушаете», – это у них у многих сидит в сознании. И это вторая причина, очень серьезная. В таких более отсталых странах, как США, Великобритания, Франция, Англия, Германия, Италия, даже Япония – она уж совсем отсталая, там, когда приглашают такого человека, он бежит в эфир, потому что у него есть возможность перед своим будущим избирателем объяснить, изложить, пропагандировать точку зрения своего правительства. И более того, эти люди часто звонят и просятся в эфир. И, кстати, им эфир не всегда дают.

      Так вот, приход в нашу программу Татьяны Алексеевны Голиковой, министра сложного Министерства здравоохранения и социального развития, быть может, говорит все-таки о некотором сдвиге. В общем, ей спасибо. Поживем – увидим.

* * *

      Встреча с Владимиром Машковым настроила меня на некоторый философский лад. Я хотел поговорить вот о чем. В тридцатых годах XIX века один французский аристократ, звали его Алексис де Токвиль, поехал в США. Он хотел понять, почему демократия (все-таки Америка – это страна первой современной демократии) оказалась сильнее, чем тот строй, в котором он родился, то есть строй аристократов, уничтоженный во Франции в 1789 году. И он пробыл в Америке довольно долго, и в результате написал книгу, которая называется «О демократии в Америке». Эта книга, вышедшая в 1835 году, считается просто абсолютным шедевром до сегодняшнего дня.

      В этой книге де Токвиль признает, что демократия сильнее. И он говорит: «Это потому, что демократия берет все наши привилегии. А какие у нас были привилегии? Мы не должны были работать, мы могли самоусовершенствоваться, мы могли изучать философию, историю, учиться музыке, языкам. А значит, эти привилегии были взяты демократией и распределены на все население. И получился очень тонкий слой. Все равно это дает очень большую силу».

      «Но вместе с тем, – говорил де Токвиль, – эти люди никогда не оставят тех памятников, которые оставили мы. У них не будет