Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном. Алекс Белл

в числах, в математике. Задолго до меня мудрецы Востока познали базовые численные закономерности и секреты сложных правильных фигур. Моя заслуга в том, что я объединил арифметику и геометрию. Например, теорема о равенстве квадратов длин двух коротких и длинной стороны прямоугольного треугольника была известна еще в древнем Вавилоне, я встречал ее описание на глиняных табличках. Но я первый доказал ее, используя геометрию, с помощью квадратов, построенных на каждой стороне такого треугольника. Хочешь, я начерчу это доказательство на песке?

      Я ответил, что в этом нет необходимости.

      – Но это простейшая теорема. Наши наставники рассказывают о ней детям еще на начальных занятиях. Я открыл и доказал много других, более сложных теорем, которые касаются многоугольников, простых и сложных чисел, пропорций и других областей науки. С каждым таким открытием я словно приоткрываю небольшую дверь в неизвестное, впускаю в наш темный мир еще немного света. И это не просто метафора. Сам Бог есть вечный свет. Я, как и персидские огнепоклонники, верю, что Бог един, вечен, и состоит из светоносного эфира. Я не верю в Зевса, Геру и прочих наших комедийных божков, которые ведут себя как земные люди. Сказки Гомера и его последователей не имеют к науке и истинной природе вещей никакого отношения.

      Я также открыл, что Земля – это огромный шар, который вращается вокруг Солнца. Да, чужестранец, тебе это может показаться удивительным, но мои вычисления говорят именно об этом. Глядя на то, как корабли уходят за горизонт, мне пришло в голову, что поверхность Земли – не плоская. Я наблюдал за ними с берега, поднимался на вершину горы, строил воображаемый треугольник и приходил к математическому выводу, что Земля геометрически не может быть плоской – это на самом деле сфера. Кроме того, наблюдая за ночным небом, я обнаружил, что некоторые из ярких видимых небесных тел на самом деле не звезды: так же, как и Земля, они обращаются вокруг Солнца. Меня всегда интересовала наука о звездах, и мне жаль, что на свете нет инструмента, который позволил бы рассмотреть небесные тела более четко и близко.

      Ты наверняка успел заметить, что мои ученики искусны в музыке. Еще в молодости меня посетила мысль, что музыкальные ноты – это числа, выраженные в звуке. Красивые мелодические гармонии – это те же математические формулы. Длинные и толстые струны издают низкие тона, тонкие и короткие – высокие. Каждый тон – это лишь некое число, соответствующее высоте звучания струны. Я пошел в логических рассуждениях дальше и осознал, что в некотором смысле вся Вселенная – это музыка. Постоянно звучащая, сладостно поющая высшая гармония сфер. И лишь потому, что наши уши крайне несовершенны, мы, как тугоухие кузнецы, оглохшие от грохота молотов в мастерской, не можем расслышать эту музыку и оценить ее красоту. Когда мои ученики с лирами и песнями встречают рассвет – это лишь примитивная, неловкая, но искренняя попытка звучать в один тон со Вселенной.

      Ученый прервал речь и указал рукой на солнце, которое стояло еще высоко,