Неслучайные встречи. Олег Рой

самая удивительная женщина, которую я когда-либо знал, а я всего лишь оправа для этого бриллианта, – донеслось до ее ушей.

      – Где-то я это уже слышала, – пробормотала Катушка, выходя из тени и наблюдая, как отпрянули друг от друга две фигуры. – Извините, если помешала. Как вас зовут?

      – Нина, – пролепетала смущенная полуобнаженная модель.

      – Значит, ты зовешь ее Нинон, – попробовала угадать Катя и подала ей длиннопалую, ненакрашенную, но с идеальным маникюром руку. – Или Нинель?

      – Нинон… – покраснев, как маков цвет, пробормотала девушка.

      – Торжок? Кимры? Ржев? – продолжала географические изыскания Катя: в ней проснулся социолог.

      – Красная Гора…

      – Что ж, Нинон-Нинель, ланфрен-ланфра, поздравляю. Он действительно сделает из вас королеву.

      – Катрин… – начал было фотохудожник.

      – Все было прекрасно, милый, – оборвала Катя. – Думаю, все и дальше будет в рамках приличий, да?

      Вслед ей неслось: «Я же художник, мне нужно вдохновение, черт побери, а ты постоянно уезжаешь в эту свою Германию», еще что-то, но слушать она не стала. Это был ее второй развод.

      – Витя, я развожусь, – сказала она в трубку.

      – Что так?

      – Ну… видимо, я его уже не вдохновляю, – хмыкнула Катушка.

      – Ага, – резюмировал Витя. – Видимо, его вдохновил кто-то другой. Ну и козел же он после этого.

      – Полный!

      Ну, просто редкостное единодушие. Или, как выражались в одном прекрасном фильме, «высокие отношения»…

      Зато она надолго задружилась с Татой. Они с самого начала были довольно откровенны друг с другом, и Тата рассказала, что с отцом ее малыша она была знакома совсем недолго, что это сценарист из Питера, что вся эта история совершенно случайна.

      – Так это Дима-сценарист – отец твоего чудного сына Ванятки?! – воскликнула как-то Катушка. – Да я ж его встречала на Мосфильме. Белокурый, да. И Ванечка белокурый… Ну-ка, ну-ка, поподробнее с этого места!

      «Поподробнее с этого места»

      Тата окинула последним взором свой макияж. Безупречно. Она знала, что красива. А толку-то. Как-то раз они вот так же красились с Катушкой с утра, когда заболтались за полночь, и Тата оставила подругу ночевать. И наутро Катя, глядя на свой свежий макияж в зеркало, проворчала: «Для чаво, для каво?» Обе рассмеялись. Тате понравилось, и с тех пор она иногда вот так же ворчала.

      – Для чаво, для каво, – прошептала она, но на этот раз смеяться не хотелось. Хотелось плакать.

      Хорошенькое настроение перед Новым годом, ничего не скажешь.

      Нет, частенько у всех людей бывает вот такая хандра перед какими-то важными датами. Перед днем рождения, например. А Новый год для Таты тоже была веха из ряда вон. Когда-то у нее был слишком грустный Новый год, невыносимо. Настолько, что она просто вычеркнула из памяти эти воспоминания. Только тогда она была еще очень молоденькая. Если бы все вернуть,