Татуированная любовь. Гайя Алексия

она причитала про мои руки и шею.

      – Ага. Но даже не проси меня рассказать, что это значит, несовершеннолетним такое знать не положено, я тебя уверяю.

      Солис рассмеялась, немного раздосадованная. А я тем временем застегивал пуговицы на рубашке.

      – Эх, не будь ты таким грублияном, я могла бы стать твоей матерью, – говорит она.

      – Не-а, ты слишком толстая для этого, – бросаю я ей в ответ и застегнул последнюю пуговицу.

      Теперь сходство с татуированным пингвином окончательное. Я взял свою толстовку, и мы вышли из ее офиса.

      – Я не толстая, Тиган, я беременна.

      – Ну это ты так говоришь…

      – Мой муж тоже так говорит. Ты не хочешь узнать, что это такое?

      – Кто такой твой муж? Держу пари, что это старый дряхлый извращенец.

      Она хохочет. Никогда ее не пойму: чем отвратительнее я себя веду, тем больше это ее забавляет. Кажется, ей нравится, что я не боюсь болтать все, что приходит мне в голову.

      Мы подошли к лифту, и она нажала на кнопку.

      – Нет, что такое ребенок, балбес!

      – А… ты уверена, что это человек? Ты просто огромная, Солис.

      – Это девочка.

      – Вот дерьмо… Она ж будет такая же противная, как и ты!

      Мы зашли в лифт, и я нажал на кнопку первого этажа.

      – Но ведь я не такая уж и противная? – спрашивает она сама себя.

      Мы переглянулись. Кажется, Солис прочитала мои мысли: она очень утомительна, когда болтает без остановки.

      – Между прочим, ты сам мне всегда отвечаешь, – говорит она.

      Это правда, я, как последний придурок, всегда найду, что ей ответить. Получается, это моя вина, что она болтает без умолку.

      Я стараюсь не смотреть ей в глаза и подождать с ответом до тех пор, пока мы отсюда не выйдем. Солис же прекрасно поняла, во что я играю, и засмеялась.

      – Ох, из-за этих твоих глупых шуточек я описаюсь прямо здесь! – восклицает она.

      – Вот видишь, даже когда я молчу, ты все равно продолжаешь говорить! – наконец произношу я, и двери лифта открываются.

      Солис продолжает смеяться, даже когда мы покинули здание.

      – Кстати, а где же твоя неизменная сумка? – спросила она, уже подходя к своей тачке.

      Я поднял бровь и кивнул на заднее сиденье ее старой консервной банки. Солис вытаращила глаза, увидев ее там. Я практически никогда не расстаюсь с этой сумкой. Она старая, потертая и недостаточно большая, чтобы в нее влезла вся жизнь. Но мне этого даже более чем достаточно.

      – Но как ты… – начала Солис.

      Дошло наконец-то. Ура. Я засмеялся и открыл дверь со стороны пассажирского сиденья, так как она никогда не разрешала мне садиться за руль.

      – Ты взломал мою машину, Тиг! – кричит она, то ли возмущенно, то ли испугано.

      Я с трудом сдержал улыбку. Вскрыть тачку – это же то, что я умею делать лучше всего, а уж такую старую колымагу и вовсе проще простого. Интересно, как она ездит на таком дерьме?

      Ребенка тоже собирается в ней возить?

      Солис обошла вокруг машины и с трудом взгромоздилась на сиденье.