.

в средствах Самуэль подмахнул соглашение с его величеством не задумываясь. Три года мучений оправдывала сумма договора с русским царём, позволяющая больше никогда не работать ни самому конструктору, ни его детям. Правда, в обмен на доведенные до заводских кондиций автоматическую пушку и ручной пулемет. В этом как раз Макклин проблемы не видел. Пушка, хоть и через раз, уже стреляла, а пулемет уже существовал в чертежах и, при определенной удаче, мог быть реализован в металле в течение года.

      Новые непосредственные начальники Самуэля – полковник Дурляхер и капитан Барсуков[14]– огорошили жизнерадостного и любознательного американца известием, что жить и творить всё это время ему придется в самом натуральном монастыре, расположенном у чёрта на куличках, где-то на Урале. Правда, потом успокоили, объяснив, что монастырь этот не совсем обычный, а «нового строя», где монахи, выполнявшие роль охранников, занимают только внешний его периметр, а внутренний представляет собой вполне комфортабельное поселение с отдельной охраной, со своими лабораториями, конструкторским бюро, производственным и жилым корпусом, где есть техническая и обычная библиотека, салон, кухмистерская и даже такое новомодное развлечение, как синематограф.

      Второй раз Макклина смутил хмурый офицер контрразведки, осведомившийся, какую фамилию и какое подданство на время контракта Самуэль хотел бы иметь. А когда конструктор попробовал возмущаться, сунул под нос свежеподписанный контракт и прочел небольшую лекцию с перечислением стран, приходивших в Россию с войной за последние сто лет, и со списком шпионов на пяти листах, разоблаченных только за последние сто дней. «С 1901 года все оружейные конструкторы империи находятся в таком же положении, распределены по похожим „монастырям”, и это связано прежде всего с необходимостью обеспечить их собственную безопасность», – вздохнул контрразведчик, как бы извиняясь за доставленные неудобства.

      Удивившись такой паранойе, Макклин, тем не менее, подписал все необходимые бумаги и отправился на место новой работы уже как подданный Ирландии Самуэль Маккормик. Три дня, пока конструктор добирался до Перми, ему казалось, что он едет по строительной площадке, и стройка не прекращается ни днём, ни ночью. На всём протяжении Транссибирской магистрали стучали топоры, визжали пилы, гремели молоты по клёпаным стальным конструкциям, горели походные кухонные костры, рассыпались звездами пока еще диковинные в этих местах сварки, разбегались влево-вправо от «чугунки» новые дорожные ветки, да и сам Транссиб полнел на глазах, расползаясь по прилегающим полям двухпутной насыпью, расширяющейся на каждой станции десятками отстойников, вагонных и ремонтных депо. Было видно, что участки с чугунными рельсами всё чаще и чаще перемежались стальными.

      Отчаянно, как будто в последний раз, отстраивался пункт конечного назначения Макклина – местечко Мотовилиха. Центром притяжения был, конечно же, знаменитый пушечный завод, переживающий свою вторую молодость. Количество

14

Дурляхов (Дурляхер, Дурлахер, Дурляков Ростислав (Роберт) Августович – военный конструктор артиллерийского вооружения, из прибалтийских немцев. На службе в Русской императорской армии, затем – в РККА. С 1900 года состоял в комиссии по вооружению крепостей и был штатным преподавателем артиллерии в Михайловском артиллерийском училище.

Барсуков Евгений Захарович – русский и советский военачальник, учёный, организатор тяжелой артиллерии особого назначения, генерал-майор артиллерии (1944), доктор военных наук, профессор, действительный член Академии артиллерийских наук. С 1899 года служил в Главном артиллерийском управлении в чине капитана. Состоял членом Артиллерийского комитета ГАУ, комиссии по составлению артиллерийских уставов и наставлений.