Чикатило. Зверь в клетке. Алексей Гравицкий

Секретарь повысил голос. – Встаньте! Проявите уважение к суду!

      Чикатило продолжал шарить взглядом по потолку, кривил губы и словно бы не слышал. Из зала закричали, задыхаясь от ненависти:

      – Встань, сука!

      – Встань, пидор!

      – Тварь, блядь! Встал бегом!

      Чикатило продолжал сидеть и озираться.

      Поднялся шум, отдельные выкрики слились в общий рев. В этот момент вошел судья, прошел на свое место, сел.

      – Порядок в суде! Тишина! Тишина! – прокричал судья, но люди не унимались. Сказывалось накопившееся за предыдущие заседания нервное напряжение, требовавшее выхода.

      Чикатило продолжал сидеть. Люди в зале покидали свои места, пробираясь между рядами стульев в сторону клетки. Охранники, растерянно переглядываясь, взялись за оружие. В зале стоял крик и мат, словно началась драка.

      Судья поднял папку с делом и с силой ударил ею о стол – звук, похожий на пушечный выстрел, перекрыл все.

      – Внимание! – рявкнул судья, и в зале стало тихо. – Если порядок не будет восстановлен, я прикажу очистить зал! Заседание будет идти при закрытых дверях.

      Люди, словно опомнившись, умолкли, нехотя стали возвращаться на свои места, ворча, рассаживались.

      – Подсудимый, – обратился судья к Чикатило, – почему вы не встали?

      Чикатило перестал блуждать взглядом по стенам и потолку, повернулся и посмотрел на судью.

      – Что?! А? – спросил он, старательно изображая человека, находящегося в пустой комнате. – С кем я говорю?

      – Подсудимый Чикатило! – голос судьи зазвенел. – Вы меня слышите?

      – Кто здесь?! – завертел головой Чикатило.

      В зале снова зашумели, судья зыркнул на секретаря, но тот лишь виновато развел руками – а что я могу сделать?

* * *

      Ковалев разговаривал по телефону, когда к нему в кабинет вошла, предварительно постучав, Овсянникова.

      – Да, и пусть усилят патрулирование в районах остановок, промзон, магазинов, заброшенных строений, – говорил в трубку Ковалев. – Всех задержанных обыскивать и тщательно опрашивать…

      – Мне позже войти? – спросила Ирина.

      Ковалев отрицательно помотал головой, указал на стул, зажал трубку ладонью, прошипел:

      – Садись! Я сейчас…

      Овсянникова села, сложила руки на столе, как школьница.

      – По результатам – сразу мне, ясно? Да, мне лично, напрямую. Работайте.

      Ковалев закончил разговор, положил трубку, кивнул Овсянниковой:

      – Привет. Очень хорошо, Ирина, что ты зашла.

      – Александр Семенович, я по поводу версии капитана Витвицкого, – сразу взяла быка за рога Овсянникова.

      – А сам он что, шибко гордый? – нахмурился Ковалев.

      – Ну не шибко… – растерялась старший лейтенант.

      – Но гордый. Понял. Скажу так: версию его знаю, но не согласен с ней. Поняла?

      – Да почему не согласны-то?! – в сердцах воскликнула Овсянникова. – Ну слепому же ясно, что это не наш убийца! Вот я принесла, копия заключения судмедэкспертизы… – Она достала