Чикатило. Зверь в клетке. Алексей Гравицкий

опросить все наряды, работающие на въездах и выездах, патрули на вокзале. Ориентировка и фоторобот у них есть, – Горюнов повернулся к Липягину. – Эдик, займись, пожалуйста.

      – Займусь, отчего же не заняться, – усмехнулся Липягин на слегка панибратское обращение.

      Витвицкий снова поморщился и отошел в сторону. На лице у него было явное несогласие. Овсянникова заметила это, посмотрела на капитана с удивлением. Подошла ближе, спросила тихо:

      – Виталий? Что-то не так?

      – Мне кажется… – Витвицкий замялся, разозлился на себя за эту заминку и выпалил быстро и сердито на одном дыхании: – Нет. Я практически уверен – это не он. Не наш убийца.

* * *

      На совещании в кабинете начальника Ростовского УВД Витвицкий сидел с тем же недовольным выражением лица, поджав губы и нервно вертя в пальцах шариковую ручку.

      – …Жертва – Астафьева Валентина Павловна, одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года рождения, студентка Ростовского-на-Дону института сельскохозяйственного машиностроения, – монотонно читал с листа Липягин. – Последний раз ее видели на трассе Азов – Батайск садящуюся в частный автомобиль, но ни номер, ни марку машины свидетельница в силу преклонного возраста указать не смогла.

      – Значит, все же автомобиль… – задумчиво подметил Горюнов.

      – Потрошитель напуган нашей активностью в электричках и на вокзалах? – предположила Овсянникова.

      – Ира, давай версии потом! – оборвал Ковалев на правах начальства и повернулся к Липягину. – Продолжай.

      – Известно, что в день исчезновения Астафьева отправлялась на день рождения к подруге. Была празднично одета, – продолжил майор. – После детального осмотра тела было установлено, что перед смертью девушка имела половое сношение в традиционной форме.

      Липягин оторвался от протокола, отложил лист в сторону и посмотрел на Ковалева.

      – Пока больше никаких свидетельских показаний или фактов нет.

      – Разрешите мне? – Витвицкий решительно хлопнул рукой по столу.

      Это настолько не походило на обычное поведение капитана, что Горюнов с Ковалевым переглянулись.

      – Что вы хотели, Виталий Иннокентьевич? – поинтересовался майор.

      Витвицкий поднялся из-за стола, как ученик на уроке, заговорил, волнуясь:

      – Вы сказали, что она… потерпевшая… жертва, она ехала на день рождения. Была празднично одета. Так?

      – Так, так. И что? – поторопил Липягин.

      – Значит, на ней были украшения. Серьги, кольца, кулон… я не знаю… ожерелье, часики – что-то такое, – Витвицкий запнулся и оглядел присутствующих.

      Офицеры смотрели с интересом.

      – Я помню протокол осмотра тела, – буркнул Витвицкий под нос, смутившись от такого внимания. – Там не указано ни одного украшения.

      Горюнов пристально смотрел на Витвицкого, словно бы прикидывая, насколько важны его слова. Липягин привычно усмехнулся. Ковалев повернулся к Овсянниковой:

      – Ира, где протокол осмотра?

      Овсянникова