Открытая книга. Вениамин Каверин

потому что я все равно ничего не пойму.

      – Ты знаешь, что такое принцип? – спросил он.

      – Нет.

      – А что такое микроб?

      – Тоже.

      – Вот видишь.

      Но я стала приставать, и тогда он сказал, что Агния Петровна рассердилась на доктора за то, что он из принципа отказался лечить за деньги. К другим врачам бедняки не ходят, а к нему ходят, потому что он с них ничего не берет или самое большее двадцать копеек. Между тем он мог бы зарабатывать десять рублей в день – Андрей сам слышал, как Агния Петровна сказала об этом Агаше.

      Но немного он все-таки зарабатывает, главным образом на медицинские журналы, которые ежегодно выписывает из Петрограда и Москвы. Он интересуется микробами, но из этого тоже ничего не выходит, потому что тут главное – опыты, а для опытов нужны аппараты. Впрочем, может быть, старому доктору они не очень и нужны, потому что он занимается плесенью. Как это ни странно, он считает, что плесень не только совершенно безвредна, но действует лучше многих лекарств.

      Когда-то он жил в Петербурге, но потом его выслали, потому что он выступил против царя на каком-то съезде. В Лопахин он попал не сразу, а сперва три года провел где-то в Сибири.

      – Между прочим, ко времени моего рождения он уже ходил с палкой, – добавил Андрей. – А потом, когда мне стало года четыре, – с двумя.

      Я спросила, чем болен Павел Петрович, и Андрей объяснил, что это тяжелый ревматизм, которым он заболел, когда его отправляли в Сибирь по этапу. Но он не лечился, потому что большинство лекарств, по его мнению, сплошное жульничество, за исключением двух-трех, которые были известны еще Гиппократу.

      – Знаешь, кто такой Гиппократ?

      Мне хотелось учтиво промолчать, чтобы вышло, как будто я знаю, но Андрей понял и сказал:

      – Эх ты, Гиппократа не знаешь!

      И он объяснил, что в древности был такой врач, который мог даже не осматривать больного, а только посмотрит ему в глаза – и готово! Уже известно, выздоровеет больной или нет.

      Стало быть, Агния Петровна сердилась на брата из-за какого-то принципа? Или из-за Гиппократа?

      Я долго думала над этим вопросом и решила, что Андрей ошибается. Просто доктор был стар и болен, а на старых и больных всегда сердятся. Это я заметила, еще когда у меня была бабушка, которая умерла в 1913 году. Особенно когда нечего надеяться, что они когда-нибудь смогут заплатить за еду и квартиру.

      На другой день после истории с Митей я принесла в «депо» трубку с ядом кураре, и старый доктор приветливо закивал, увидев меня.

      – А, злой рок шахт Виктория!

      Это было у крыльца, он сидел закутанный, только длинные брови торчали из-под нахлобученной шапки.

      – Ну как, сделала заключение?

      Я сказала:

      – Здравствуйте, дядя Павел. Как ваше здоровье? Насчет чего заключение?

      – Насчет яда кураре, – сказал доктор и засмеялся.

      Разумеется, он шутил, я и не собиралась делать заключение насчет яда кураре.

      Я