История русской литературы. Д. П. Ивинский

мало: любая историческая эпоха оперирует несколькими языками культуры, отношения между которыми обычно сложны, не поддаются прямолинейным истолкованиям, и «переводчик» должен понимать эту сложность.

      Но и этого мало: каждый язык культуры существует в нескольких, более или менее отличающихся друг от друга интерпретациях, отражающих точки зрения различных социальных групп, отдельных индивидуумов, как сумевших или захотевших обратить на себя внимание общества, так и остававшихся до поры незамеченными или невостребованными, но при этом трудившихся не менее плодотворно.

      Динамике прошлого соответствует динамика настоящего, которая также располагает постоянно эволюционирующей системой культурных языков и стилей, и историк должен выбрать тот язык описания своего объекта, который, во-первых, достаточно сложен и глубок, чтобы он мог выразить смыслы, присущие этому объекту22, и во-вторых, достаточно ясен и точен, чтобы он мог соответствовать традиции рационального, т. е. научного знания.

      В частности, это означает, что любой элемент научного текста должен выражать смыслы, подлежащие проверке, а не усвоению на веру.

      Поэтому в таком тексте не должно быть словесной игры, метафор (разумеется, если только не метафора является объектом научного анализа), риторических фигур, словом всего того, что может воздействовать на читателя эмоционально-эстетически.

      Основной принцип изложения – лаконизм.

      Основной принцип композиции – сопровождение собственного текста различными формами демонстрации источников: это могут быть ссылки, цитаты, полная или частичная публикация в основном тексте или в приложениях – в зависимости от конкретного случая.

      Отдельная проблема – терминологический аппарат научного исследования: язык исследователя никогда не совпадает с языком исследуемого им текста, но насколько глубоким может быть это несовпадение, не очевидно.

      Общее правило: ученый обязан подчинять выбор языковых форм объективным потребностям анализа материала.

      Если усложнение терминологического аппарата исследования обусловлено потребностью автора заявить о себе как о представителе того или иного научного кружка, продемонстрировать свою осведомленность в тех или иных областях знания, литературы, искусства, оно лишь позабавит искушенного читателя и ничего не прибавит к самой работе, т. к. ее будут читать не в поисках нового знания об авторе или его интеллектуальном кругозоре (по крайней мере, не это в первую очередь привлечет внимание знатоков), а об объекте его изучения. Еще менее приемлемы те крайне многочисленные, но от того не менее забавные и не менее безнадежные случаи наивного провинциального эпигонства, когда объектом заимствования оказываются элементы «научного языка» «научной школы», к истории и актуальной деятельности которой эпигон обычно не имеет даже косвенного отношения, но которую считает достаточно влиятельной для того, чтобы демонстрация связи с ней на уровне слога помогла ему войти в круг интеллектуально «успешных» исследователей.

      Если же

22

Ср.: Михайлов А. В. Языки культуры. М., 1997. С. 875.