Вороний закат. Эд Макдональд

и под ней не было черно-зеленых жил, как теперь. Вряд ли с кем-то случалось такое раньше. Лишь я один шесть долгих лет впитывал отраву проклятой земли. На меня и прежде не особо западали, а в нынешние времена я не приглянулся бы и психопату.

      Борода моя отросла до середины груди, волосы – до плеч, слабые, ломкие. И седые. В морщинах на лице – серая чешуя.

      Увиденное не пришлось мне по душе. Никому не нравится стареть, но я-то выглядел намного старше, чем ощущал себя. Захотелось постричься покороче. Мелькнула шальная мысль: мечтаешь снова стать похожим на портрет? Но я уже начал свой путь и не планировал останавливаться.

      Я опять накрасился, будто двухгрошовый актеришка, и перешел ко второму пункту плана. Нацепил очки, прикрыл капюшоном гоблинскую рожу. Небо затянуло облаками, собирался дождь. Отлично! Никто не потревожит бедного спешащего путника.

      Я взялся за ручку двери, и тут случился очередной приступ кашля. Меня согнуло пополам. В прижатую ко рту ладонь вылетел темный, вязкий как сироп сгусток, а в глотку будто насыпали вымоченный в кислоте щебень. Я уселся на кровать, выхаркнул новую порцию черной дряни, выждал. Кажется, очутившись вне Морока, тело принялось отторгать его. В прошлом это означало бы выздоровление. Но сейчас я зашел слишком далеко. Видимо, надо поскорее возвращаться, чтобы не загнуться без Морока.

      Утренняя суета уступала место обычным дневным заботам. Почему-то фос-светильники не отключились и заливали улицы холодным белым светом. К чему такая расточительность? Я отворачивался от фос-труб. Вряд ли бы меня заметили из-за них, легче быть унесенным внезапным ураганом. Но береженого духи берегут.

      – Не пора ли опрокинуть стаканчик? – прошептала Ненн.

      Но поблизости ее не было. Приехали, галлюцинации. Вот что значит просидеть столько времени вдали от людей. Теперь я с людьми. Может, это вытрясет призраков из моей головы? Конечно, всему виной – отрава Морока. Я в своем уме. И никак иначе.

      У разваленной части Цитадели уже построили леса, инженеры ремонтировали сеть трубок, демонстрировавших городу слово «МУЖЕСТВО». Правильно. Надо избавляться от хаоса, пусть люди видят, что жизнь возвращается в свое русло.

      Я благополучно добрался до узкого фасада лавки в Виксе, продававшей прялки. По дороге никто не попытался ни арестовать меня, ни пырнуть ножом. Я заглянул в запотевшее окно, понял, что в лавке спокойно, и зашел внутрь.

      Молодая женщина пряла, умело превращая ворох крашеной шерсти в нить. Тут же стояла колыбель с ребенком. На полках виднелись детали прялок: колеса разных конструкций и из разных сортов древесины, педали, иглы. Женщина посмотрела на меня с ужасом, словно на явившийся из преисподней призрак. Да почти так оно и было. Затем перевела взгляд на рукоять, торчащую из-за пояса.

      – Вы не похожи на того, кому нужна прялка, – определила женщина.

      – Признаюсь: я не ткач. И даже не спиннер.

      – Так что же вы ищете?

      – Я ищу Глауду, хозяйку этой лавки. Она здесь?

      Вращение веретена замедлилось.

      – Это