Любимая учительница. Мария Зайцева

со всеми присутствующими жизнерадостным возгласом и помахиванием руки, Юрик завел меня в дом через кухню и открыл дверь, за которой находилась просторная ванная комната.

      – Давай, дорогая, приходи в себя, а то на тебе лица нет, – улыбнулся он и встал у двери, скрестив руки и разглядывая меня с веселым недоумением, – и помады на губах тоже нет, я смотрю, и надо бы засосы чем-то закрыть…

      Я повернулась к зеркалу, уставилась на совершенно незнакомого человека, глядящего на меня оттуда. С бешеными блестящими глазами, исцелованными губами, растрепанная до неприличия.

      И, черт! Два здоровенных, пока что красных, но уже стремительно синеющих пятна на шее! Вот это да! И как мне быть? Позорище-то какое!

      Понимание, чего я только что избежала, свалилось на меня, как пыльный мешок в темноте, и отозвалось мурашками по коже.

      Руки задрожали так сильно, что я вынуждена была уцепиться за края раковины.

      – Дорогая, – Юрик, поняв, что мне плохо, подошел и обнял за плечи, глядя в зеркало в мои глаза, – успокойся. Давай я тебе помогу.

      Он повернул меня к себе, намочил ладонь и провел по лицу, шее и затылку, приводя в чувство.

      – Вот так, все хорошо, – приговаривал он, – а то совсем растрепалась. Кто тебя так растрепал, а? Дзагоев? Как же ты к нему попала в лапы-то, моя малышка?

      – А нечего сваливать и подставлять меня, – прохрипела я, чувствуя облегчение и ясность в голове, – гад мелкий.

      – Вот, узнаю свою занозу! – обрадовался Юрик, – а то я уж думал, все, пропала моя циничная малышка! Погибла в лапах брутального самца!

      – Ах ты сволочь!

      Юрка, хохоча, увернулся от прицельного пинка, и подхватил меня на руки. Благо, размеры ванной позволяли не только уворачиваться, но и вальс танцевать.

      – Понравился он тебе, да, Танюх? Хороший мальчик, ага, я заценил.

      – Ты гад, сволочь, пакостник! Никогда не прощу, никогда!

      Я кричала, ругалась, била его и даже царапала, но Юрик все же мужик, выше меня на голову и, само собой, сильнее. Поэтому отпустил он меня только, когда сам захотел, предварительно защекотав до полусмерти.

      – Ладно, пошли к людям, Танюх. А то там все в недоумении, что мы так долго. Уже думают всякое, – он весело подмигнул, а я опять покраснела.

      Стыд-то какой! Что обо мне люди подумают?

      – Так что за происхождение засосов можешь не переживать. Возьму удар на себя, – великодушно заявил Юрик.

      Я хмыкнула и ответила язвительно:

      – Твоя прабабушка знает все про тебя, идиот! Кого ты дуришь?

      – Ха! – ничуть не удивился Юрик, – бабуля не сдаст. Пошли.

      Остаток вечера он не отходил от меня, успевая участвовать во всех движухах. Громко смеялся, обсуждал какие-то общие темы, целовал в щеку Маргариту Васильевну, играл в дартс с Сергеем Павловичем, обнимал меня, показательно интимно шепча всякую глупость на ушко и подмигивая посмеивающейся прабабушке. Короче говоря, всех очаровал, всех сплотил, всех развлек. И только одна я видела,