Любимая учительница. Мария Зайцева

стерла со щек влагу, посмотрела на пальцы.

      – Тань, ну сколько тебя ждать! – Юрка ввалился бесцеремонно, громко отчитывая меня за задержку.

      Я перевела взгляд на него и опять засмеялась. Так и сидела, смеясь, а по щекам текли слезы.

      Юрка, не на шутку перепугавшись, запрыгал вокруг меня, как кузнечик, попеременно предлагая то таблеточку, то водичку, то врача, то домой, то полежать, то подышать, то выпить.

      Наконец, я угомонилась. И то только тогда, когда он просто уселся на стул и, усадив меня на колени, обнял и прижал к себе.

      – Тань, ну что ты, – тихо шептал он, шевеля теплым дыханием пряди волос у виска, – ну что за истерика? Напугала меня… Давай, знаешь, хрен с ним, институтом… Посиди дома, на больничном. А хочешь, совсем уволься.

      – Конечно… На что я жить буду… Квартиру снимать… – Всхлипывая, прогундосила я.

      – Ко мне переезжай, давно уже говорю, поживешь, выдохнешь… А потом другую работу найдем…

      Ну конечно… Сначала к нему переедь, а потом – раз! – и Таня замужем. И вся семья счастлива, все довольны, больше всех новоиспеченный муж… А потом, глядишь, еще и ребенка родить уговорит. Чтоб прабабушка дождалась праправнука…

      Нет уж. Я сама как-нибудь. Да и ему надо бы уже во всем честно признаться, хватит родню за нос водить.

      Но это так, во мне позднее воинственное зажигание проснулось. И направилось не на того, на кого следует.

      Надо было с таким настроем наглеца этого длиннорукого лупить.

      А то, что это такое – два раза папкой по дурной крепкой башке!

      Я не стала признаваться Юрику в том, что произошло. А то с него станется пойти разбираться. Побьют еще. Нет, мой друг, конечно, сам не промах, а уж смелости на десятерых хватит, но лучше не провоцировать.

      К тому же, не беспомощная я овечка.

      Разберусь сама со всякими наглыми студентами, с крепкими руками и нахальными глазами.

      Глава 6

      Как я и предполагала, старшекурсники не сильно напрягались муками выбора.

      Большая часть, особо не мудрствуя, указала одним из любимых стихотворений "Облако в штанах".

      Дзагоев вообще отмолчался, из-за чего я с огромным удовольствием поставила ему неуд. Впечатления это никакого не произвело, как уставился на меня своими черными глазами, так и не отвел взгляда.

      Брррр… Пугает…

      Зато удивил Шатров, который вышел к кафедре и зачитал доклад по Маяковскому. Причем чувствовалось, что в самом деле готовился, искал материал, а не просто скачал статью в интернете.

      Я удивилась, если честно. Ждала какого-то подвоха, разглядывала немного припухшую физиономию с подсохшей ссадиной на нижней губе.

      Но нет. Глеб рассказывал практически по памяти, очень артистично, заражая всех своим энтузиазмом. Короче говоря, я прониклась. Да и остальные тоже.

      Какое-то время после окончания доклада группа ошарашенно молчала, а затем робкий голос с задних рядов уточнил:

      – Я не понял, так он что, в тюрьме сидел? В шестнадцать?

      – Ты чем слушал? – Глеб повернулся,