Ночная музыка. Джоджо Мойес

рабочую куртку с отвисшими от инструментов карманами и небрежно бросил на спинку стула. Мэтт очень устал, и мысль о том, что ему предстоит утихомиривать Лору, приводила его в крайнее раздражение.

      – Мистер Пи пялился на ее сиськи, – ухмыльнулся Энтони.

      Сын сидел, положив ноги на кофейный столик, и отец, проходя мимо, небрежно спихнул их рукой.

      – Он что, и вправду это делал? – напрягся Мэтт. – Придется сходить к нему, сказать пару ласковых…

      Лора в сердцах шваркнула утюгом:

      – Да сядь ты, не мельтеши, ради всего святого! Ты же его знаешь. В любом случае дело в другом. Он гоняет меня туда-сюда, словно свою личную прислугу. Каждый божий день. И на сей раз я сыта по горло. Реально сыта.

      Поняв, что старик от нее не отстанет, она вернулась домой за консервированным рисовым пудингом и, чертыхаясь про себя, снова прошла через лес к большому дому с миской, накрытой чайным полотенцем.

      – Холодный, – заявил он, потрогав пудинг пальцем.

      – А вот и нет. Я разогрела его буквально десять минут назад.

      – Холодный.

      – Ну, мистер Поттисворт, если приходится носить еду из другого дома, то странно рассчитывать, что она будет с пылу с жару.

      Он неодобрительно поджал губы с брюзгливой миной:

      – Все, ничего не нужно. Нет аппетита. – Он сверкнул на Лору глазами. От его внимания не ускользнуло, что у нее дергается щека. А она тем временем на секунду задалась вопросом, можно ли убить человека кухонным подносом и десертной ложкой. – Оставь пудинг здесь. Возможно, я съем его позже. – Он скрестил на груди тощие руки. – Когда не будет другого выхода.

      – Мама говорит, что собирается позвонить в социальную службу, – сказал Энтони. – Думает, они с ним справятся.

      У Мэтта, который уже успел устроиться на диване рядом с сыном, в голове раздался сигнал тревоги.

      – Не глупи. Они сразу определят его в богадельню.

      – Ну и что с того? Пусть кто-нибудь другой с ним возится, проверяет его несуществующие пролежни, стирает ему простыни и кормит с ложечки по два раза в день. Очень хорошо!

      Мэтт, почувствовав внезапный прилив сил, сразу вскочил на ноги:

      – У него ведь нет денег. Ни хрена. Они заставят его отписать им дом, чтобы оплатить их услуги, разве нет? Женщина, включи голову!

      Лора резко развернулась к нему. Она была красивой женщиной, стройной и в свои почти сорок весьма проворной, однако сейчас ее лицо, перекошенное и раскрасневшееся, стало точь-в-точь как у обиженного ребенка.

      – А мне плевать! Повторяю, Мэтт, я сыта по горло.

      Он быстро шагнул к ней и обнял:

      – Да ладно тебе, крошка. Не сегодня завтра он окочурится.

      – Девять лет, Мэтт, – уткнувшись ему в грудь, сказала она. – Девять лет я была у него на побегушках. Когда мы здесь поселились, ты утверждал, что он не протянет и года.

      – И подумай обо всех этих чудесных акрах, об огороженном саде, о конюшне. Подумай о прекрасной столовой, которую ты