Дженис Джоплин – жемчужина рок-н-ролла. Эллис Эмберн

уже без компании, он и Дженис могли выразить свои чувства друг к другу. «Это была мимолетная связь, – рассказывает мне Грант. – Мы немного поваляли дурака. Как-то залезли на чей-то задний двор, залитый лунным светом – настоящая романтика».

      Дэйву Мориарти удалось уехать из Порт-Артура, поступив в Университет Техаса в Остине, а Джиму Лэнгдону пришлось учиться в Университете Ламара, мрачном заведении в Бомонте, куда в итоге поступила и Дженис. Грант Лайонс, который сумел попасть в Университет Тулана по футбольной стипендии, называет Ламар «просто университетским продолжением школ Порт-Артура – средней школы Томаса Джефферсона, или средней школы Бомонта, или средней школы Южного Проктера, или средней Порт-Нечес/Гроувс – все они одинаковые. Накинь лассо на все эти маленькие средние школы, крепко-накрепко завяжи его – и получишь Технологический институт Ламара. И я точно знал, что именно туда я и не хочу. Это дает вам немного представления о мире, существуя в котором, Дженис пыталась выразить себя».

      Поступив в Ламар в середине июля 1960-го, Дженис будоражила весь кампус: то появлялась в студенческом центре одетой только в легкий халатик, то позировала голой в художественном классе, то сидела на подоконнике в короткой ночной рубашке и играла на укулеле прямо перед окнами мужского общежития. Еще более шокирующими для ее однокурсников были попытки бороться с расовой дискриминацией в отношении пуэрториканцев. Одна из соседок по общежитию как-то подумала, что Дженис устраивает песенный фестиваль, однако, присмотревшись более внимательно, поняла, что она организовала сидячую забастовку, первую акцию подобного рода в кампусе.

      Осенью 1960-го Дженис бросила вуз и убежала в Хьюстон, где нашла фолк-клуб Purple Onion. Она была слишком зажата для того, чтобы петь, и топила свою нервозность в алкоголе. Вскоре ее алкоголизм привел к срыву. Когда намного позднее, в 1960-х, она консультировалась у доктора Эдмунда Ротшильда, то призналась, что лечилась от алкоголизма, когда ей было семнадцать.

      Дженис пыталась найти себя, став кочующей участницей «рюкзачной революции», которую Джек Керуак предсказал еще в 1950-х: передвигаясь автостопом, она дрейфовала от одного города в юго-восточном Техасе и Луизиане к другому, просила милостыню, мечтала, читала стихи и романы, играла в бильярд на пиво, пыталась соблазнить завсегдатаев баров. Она научилась быть признательной, если кто-нибудь просто жалел ее и предлагал переночевать на диване или на полу. Глядя на себя в зеркало, она должна была признать, что, будучи пухлой и невзрачной, она никогда не будет считаться «роковой женщиной». Но одновременно Дженис знала, что у нее есть свое электричество. Смышленой и амбициозной, ей было предназначено нечто большее, чем работа, которую она получила, вернувшись в Порт-Артур, – официантки в забегаловке при боулинге.

      До лета 1961-го Дженис то уезжала, то возвращалась в Порт-Артур. Сам город радикально менялся. Генеральный прокурор штата закрыл притоны с азартными играми и бордели, а Марселлу показали по телевидению