Неукротимое пламя. Джулия Холл

голову, уверенная, что боль, которую он только что причинил мне, отразится во взгляде. Я оборачиваюсь, чтобы уйти, но Стил ловит меня за руку.

      – Ты чего, принцесса?

      Я вырываюсь из его хватки.

      – Не надо меня так называть.

      Улыбка исчезает с его лица вместе с легкостью и весельем.

      – Вот оно что. – Он ставит кружку на ближайший край стола. – Давай-ка кое-что проясним. – Потянувшись, он берет меня за руки и тянет к себе. Я иду неохотно. Очень неохотно.

      – Ты – моя, а я – твой. Я нахожу эти истерики Ставроса забавными, потому что я понимаю, что это лишь бесполезные попытки разрушить то, что неподвластно даже судьбе. Мы будем вместе до тех пор, пока смерть не разлучит нас, и даже после, я не собираюсь тебя отпускать.

      Ой. Вот как.

      Что ж, так-то лучше.

      – Кроме того, у меня есть все основания полагать, что ничто, кроме кары небесной, просто неспособно разрушить связь между нами.

      Я смотрю на него из-под ресниц.

      – И это тебя… не пугает?

      Его острые черты лица становятся мягче. Стил пристально смотрит мне в лицо. И я клянусь, что почти физически ощущаю этот взгляд.

      – Нисколько, – говорит он, прежде чем наклонится и коснуться моих губ своими.

      Невесомо. Мне хочется большего.

      – Можешь прекратить это безобразие?

      Я отскакиваю от Стила и вижу Ставроса, буквально испепеляющего нас своим взглядом. Никиас с трудом прячет улыбку. Очевидно, его больше беспокоит то, что мы творим наедине друг с другом, нежели у всех на виду. Его можно понять.

      – Увы, не могу.

      Ставрос снова бросает недобрый взгляд на Никиаса.

      – Сейчас очень непростое время. Однажды этот херувим уже не смог защитить ее от беды. Мы оба знаем, что с кем-то себе подобным ей будет безопаснее.

      Растеряв всю свою непринужденность, Стил обнимает меня за талию и прижимает к своей груди. Я буквально спиной ощущаю рокочущее в нем недовольство. Это был удар под дых.

      – Будь она здесь в безопасности, Камиэль ни за что не забрал бы ее. Он вернул Эмберли сюда исключительно потому, что она вполне может и сама за себя постоять.

      Погодите-ка. Всего час назад Никиас утверждал, что Эдем – самое безопасное место планеты, а теперь говорит совсем иное.

      Лицо Ставроса становится уже знакомого нам красного оттенка, а нижняя губа кривится от злости.

      – То, что произошло в тот день, было лишь несчастным случаем и не более того. Верить в то, что в Эдеме небезопасно – верх глупости. Если бы Сташа не ушла тогда с Камиэлем, Эмберли росла бы здесь, как и любой другой представитель нашей линии. И уже бы вышла замуж за моего сына.

      Никиас словно леденеет. Несчастный случай? Угроза в Эдеме? Я не знаю, при каких именно обстоятельствах мама стала Отрекшейся, и лишь смутно предполагаю причины, по которым была спрятана в мире людей, но… кажется, пришло время узнать правду.

      Когда Никиас вновь обретает дар речи, голос его буквально пронизан холодом:

      – Мы уже несколько раз обсуждали этот вопрос. Ты прекрасно знаешь,