Григорий Отрепьев. Лейла Элораби Салем

как услышала топот на крыльце, хриплый кашель и непонятное, бессвязное бормотание. Сердце у нее забилось, настроение тут же испортилось. Уставившись на дверь, она с ужасом ждала, когда в комнату войдет Богдан, пришедший с очередной попойки. И только она подумала об этом, как дверь настежь распахнулась и в проходе, заслоняя свет, показался молодой, довольно привлекательный мужчина. Протопав, даже не сняв пыльные сапоги, в комнату он мешком плюхнулся на стул и пробормотал:

      – Варвара… есть вино еще?

      – Какое тебе вино? Посмотри на себя, на кого ты похож! Упился так, что разит от тебя как от пивной бочки. Тьфу, выглядишь хуже самого последнего холопа!

      – Моя ли в том вина, что к нам государь несправедлив?

      – Ты вечно ишешь виноватых, а сам ничего делать не хочешь. Посмотри, в какой нищете мы живем. Я одна все по дому делаю, за детьми смотрю. Денег даже на одежду нет, и все потому что ты тратишь последние монеты в кабаках!

      – Ну что ты заладила… Каждый день одно и тоже, – у него заплетался язык, жестикулируя руками, он пытался проговорить хоть что-то связное.

      – И буду говорить. Как же мне молчать, когда сыночки без отца растут. Тебе-то не стыдно самому появляться в таком виде перед детьми? А?

      – Я детей люблю, я за них жизнь отдам!

      – Да-да, говорить ты горазд. Только делать ничего не хочешь.

      Отвернувшись от мужа, Варвара взяла Юру на руки и, завернув его в большое, теплое полотенце, сказала: «Сейчас согреешься, мой родной».

      – Чего ты Юшку у дверей держишь? Ему холодно, – проговорил Богдан.

      – Молчи, сама знаю, – после этого женщина подтолкнула сына и сказала, – иди, иди в комнату.

      Мужчина, глядя им вслед, прокричал: «Чего ты его толкаешь-то? Растолкалась!» Варвара последних слов уже не слышала, или ей просто не хотелось слышать. Подведя Юру к его кровати, что стояла в углу под альковом, она надела на него чистую белую рубаху и уложила спать. Мальчик, глядя на нее большими голубыми глазами, тихо сказал:

      – Мама, расскажи сказку.

      – Я устала, мой любимый. Давай в следующий раз?

      – Но я хочу сейчас!

      Вздохнув, Варвара присела на край кровати и ответила:

      – Хорошо. Только обещай мне, что сразу уснешь.

      – Обещаю.

      Как только мать потушила свет и ушла, прикрыв дверь, Юра тут же вскочил с постели и приложил ухо к двери. В соседней комнате раздался плач младенца, младшего брата Юшки – Васи. Через какое-то время снова наступила тишина, прерванная голосом отца и плачем матери. Богдан завел свою старую песню про несправедливость, Варвара резко отвечала на его выпады, не забывая при этом укачивать младенца. В конце разговора мужчина любил бить себя в грудь и возражать, что его сыновья обязаны жить лучше, чем кто бы то ни был и ни в чем себе не отказывать. Особенно любил он поговорить о судьбе старшего, любимого сына, о судьбе которого думал каждый день.

      – Варвара, послушай. Только тебе одной скажу. Да, я каюсь, что такой никемный пьяница… прости, но не могу