Стальные Волки. Три Звезды. Валерий Увалов

голосом ответил Лапатин, продолжая копаться с диагностическим монитором.

      Я вздохнул и возвел глаза в потолок, но остался покорно лежать на койке, обвешанный медицинскими датчиками.

      Наконец профессор произвел последние манипуляции и сказал:

      – Готово.

      Я тут же начал освобождать себя от всего, что он на меня навешал. С особым удовольствием отлепил от затылка мерзкого на ощупь слизня, который по совместительству являлся сверхчувствительным инструментом, отслеживающим формирование электрических импульсов в моем мозжечке. Хотя сам же его и разрабатывал, но никогда не испытывал на себе.

      После освобождения Сергей Константинович с воодушевлением принял мое приглашение отправиться на Луну, в лучшую лабораторию в мире. И он был в полном восторге от того, что я тут наворотил. Впервые попав в лабораторию, Лапатин бегал от одного прибора к другому, читая их характеристики применения, периодически открывая и закрывая рот, как рыба. А освоив новые возможности, теперь вот измывается надо мной за свой конфуз.

      Пока я был занят процессом, Лапатин пододвинул ко мне стул и, усевшись, спросил:

      – Михаил, как ты себя чувствуешь?

      Программа мониторинга эмоций собеседника уловила в голосе профессора тревожные нотки, но в то же время огромный интерес, и я замер.

      – Как-то мне не нравится ваш вопрос, Сергей Константинович, со мной что-то не так?

      – Нет-нет, Михаил, – запричитал профессор, – физически ты полностью здоров. – Он замолк на несколько секунд. – Ну насколько можно быть здоровым в твоем состоянии.

      Я некоторое время пристально смотрел на него, затем, продолжив освобождаться от датчиков, протянул:

      – Та-а-ак! Вот тут вы меня не успокоили, профессор, говорите, я уже большой мальчик. – А попутно подключился к данным, которые получил Лапатин после моего обследования.

      Он неожиданно вскочил и начал расхаживать взад-вперед, периодически поглядывая на меня.

      – Понимаешь, Михаил, я никак не мог предусмотреть такого эффекта. – Затем он перешел на какое-то бормотание, потирая свой бритый подбородок: – Нужно взять пункцию, провести анализ Критта, секвенировать ДНК…

      – Профессор? – перебил я его поток мыслей.

      Тот остановился, снова посмотрел на меня горящими глазами и, поняв, что все-таки придется объяснять, обреченно вздохнул. Усевшись рядом на стуле, он повернул ко мне проекционный монитор.

      – Смотри:

      На мониторе отображалась трехмерная проекция импланта с множеством нитей отростков, опутавших мой мозг.

      – Ты сказал, что после эмоционального потрясения некоторые участки мозга были замещены искусственными клетками.

      – Да, вот они. – Я указал на несколько более светлых пятен.

      – Верно, в ДНК искусственных клеток заложена программа восстановления на случай повреждения импланта, но этот механизм не должен был распространяться на клетки твоего мозга. И процесс замещения твоих клеток искусственными не остановился, а продолжается и сейчас. – Лапатин вывел дополнительные данные. – Вот, толщина нитей увеличилась