Хроники Темного Универа. Начало (сборник). Саша Готти

поперхнулась подготовленными словами.

      «Точно – балбес. С серьгой, – подумала она. – Это его ведь тетка в халате искала…»

      – Привет, темноглазка! – неожиданно выдал лохматый парень, меряя гостью глазами от подошв до макушки. – Ты ко мне?

      – Нет, я к Гильсу… Гильсберту Муранову, – напряженно выпалила Влада, решив не заострять внимания на фамильярности лохматого балбеса.

      – Егор! Кто там пришел? – завопил чей-то голос из дома.

      – Это моя мамочка! – трагическим голосом выкрикнул парень. – Спасите меня, помогите, А-А-А-А!

      Изнутри раздались невнятные крики и восклицания, что-то зашуршало и зашелестело, что-то грохнулось, и послышались ругательства.

      Балбес, довольно улыбаясь, прислушивался, пока все не затихло.

      – Чего-то никто меня не спасает, – ухмыльнулся он, с удовольствием разглядывая Владу, будто та была картиной на выставке. – Так ты кто мне, надеюсь?

      – Нет, я же сказала, что к Муранову, – начиная терять самообладание, быстро повторила Влада.

      Парень продолжал смотреть на нее, склонив голову набок, задумчиво жуя кусок пирога и капая ягодной начинкой теперь уже на футболку.

      – Гильса нету дома, я за него. Проходи.

      Влада хотела было так и сделать, но передумала.

      Вид у парня с кошмарной серьгой в ухе был слишком уж нагловатый и бесшабашный. Рассчитывать, что здесь, в этом доме, кто-то будет помогать ей и ее старому деду, было не просто глупо – это можно было назвать полнейшим идиотизмом.

      – Нет, я лучше пойду, – пробормотала она с упавшим сердцем, делая шаг назад. – Я, наверное, зря приехала…

      Вдруг где-то за деревьями снова раздались громовые шаги, верхушки сосен закачались.

      Реакция лохматого была молниеносной – он схватил Владу за руку, втащив в полутемную прихожую, и, вполголоса ругаясь, начал возиться с тяжелым засовом.

      – Ег-о-о-ор! – разнесся отдаленный зычный рявк, и тяжелая дверь задребезжала.

      – Это моя маман, она сегодня злая из-за канарейки и тапок… – раздался в темноте шепот. – Так что на улице лучше не стоять. Проходи, я говорю.

      – А что случилось с канарейкой и тапками?

      – Да ничего особенного. Стали лучше, на мой взгляд… – В полутьме послышался смешок.

      – А сюда она не…

      – Нет, сюда не войдет. Этот дом она слишком уважает. Пошли, чего мы тут стоим.

      Парень быстро повернулся к ней спиной и зашлепал босыми ногами по паркету, а Влада нерешительно двинулась следом. После темной прихожей глаза ослепило закатное солнце, которое глядело прямо в огромные остроконечные окна просторного холла.

      Надо же, как хозяева дома любят черные и багровые цвета.

      Черный длиннющий диван, который загибался загогулиной на бордовом пушистом ковре, блестящий чернокаменный пол. Точно такой же сверкающий черным зеркалом потолок, – в котором отражалась вторая такая же комната, только вверх ногами.

      Владу восхитила лестница, которая веером вела на второй