Неодинокий Попсуев. В. М. Ломов

вышел в коридор, притворив за собой дверь. Пару минут слышалась невнятица голосов, потом удаляющиеся шаги. Зашел Чуприна.

      – Вот что, Сергей Васильевич, поехали ко мне, там в спокойной обстановке решим, ху из ху, а кто пи из пи. Не люблю общаг.

      Попсуев молча вышел. В коридоре было пусто. Вахтерша поднялась со стула, завидев их.

      – Да ты не скачи, Петровна. Как спина-то?

      – Да спасибочки, Иван Михайлович, сижу вот.

      – Ну, сиди-сиди. Дюже не прыгай. Моя шкуркой лечится.

      – Привет ей!

      На улице тоже никого не было. Подошли к черной директорской «Волге».

      – Свободен пока, Василий, я сам, – сказал Чуприна водителю. Взглянул на часы. – Часика через два позвони.

      Директорская квартира располагалась неподалеку в одной из первых городских пятиэтажек элитного 33-го квартала. На просторной площадке второго этажа была еще одна дверь, также обитая черным дерматином.

      – Там твой хороший знакомый живет, – ухмыльнулся директор. – Рапсодов. Заходи. Полина Власовна, знакомься, Сергей Васильевич.

      Полина Власовна подала руку Попсуеву, приветливо улыбнулась и скрылась на кухне. У Сергея как-то разом снялся напряг в теле и мыслях. Громадная прихожая полногабаритной квартиры с несколькими пальмочками в горшках произвела на гостя неизгладимое впечатление.

      – Небось, лучше, чем в ночлежке? Тапки обувай, проходи в кабинет. А я пойду, блюда закажу. Не ел поди? Да и я весь день не трескал. На кухню не приглашаю, извини, погром. Раковины меняю. Вон на диван падай.

      Попсуев не удивился, что директор сам меняет раковины. О Чуприне шла молва, что он всего в жизни добился своими руками, и даже по дому и на даче всё делает сам.

      Сергей сел на огромный кожаный диван, огляделся. В угловой квадратной комнате с высокими потолками и двумя широкими окнами стоял широкий же стол и несколько стульев. Два книжных шкафа забиты книгами. В углу два кожаных кресла, журнальный столик, торшер. Попсуев наклонился к полу, разглядывая празднично яркий паркет. На светлом фоне выделялись темные волокна, придававшие объемность рисунку. Сергей погладил плашки пальцами.

      – Сам укладывал, – с гордостью похвастал Чуприна. – Ясеневый. Плашки не абы какие, селект, два дня отбирал. Как?

      – Классно, Иван Михайлович, – искренне похвалил Попсуев.

      – Классно, – повторил Чуприна. – Вам всё классно. Высший класс! Один чех обучил в сорок девятом году. Сам-то он мастер по старинным дворцовым паркетам.

      – А тут чего делал?

      – А тут бетон мешал. Зэк. Руки золотые, но горячие, с кем-то поцапался и сгоряча своротил скулу. А ему еще халтурку левую припаяли… Завод-то мы строили вместе со спецконтингентом в одной зоне. Там и работали, там и спали. Вот, хочешь альбом поглядеть, нигде не увидишь больше, даже в заводском музее.

      Чуприна вытащил из сейфа в шкафу толстый в кожаном переплете альбом.

      – Подь сюда, – он сел в кресло, перевернул обложку. – Вот так завод начинался, с этой котловины, с этого болота. Я вон тот, худющий. Ты полистай