Двенадцать. Евгения Васильева

представителю семейства кошачьих, что не выдам его секрет. Все еще надеюсь, что мне помогут построить жилище. Хоть кто-то.

      Леон. Фамилия Шаяля. Моей же фамилией является Лисс, и на рыжее хитрое животное изображение на окарине, как ни крути музыкальный инструмент в руках, не похоже. Теперь музыка из этой окарины не может не помочь, раз уж в ее изготовлении, хотя бы косвенно, но принял участие мой далекий от музыки талантливый строитель. Сдержать слезы было сложно, но я взглянула на Шаяля, насыпающего в костер разноцветные порошки, Лист, вспотевшую от растирания листьев в тазу, и Моэра, до сих пор с улыбкой уставившегося на меня, и справилась с нахлынувшими эмоциями. Это будет лучшей благодарностью для людей, которые итак не хотят меня никуда отпускать.

      Окарина возвратилась создателю, поскольку играть на ней буду не я. Мой мозг не в состоянии осознать, каким образом с помощью физических видимых предметов у людей получается создавать чудесные мелодии, невидимые и проникающие в самую душу. Что должно произойти в сознании, чтобы мелодия разложилась в голове в череду действий руками, будь то нажимание клавиш или дерганье струн? Эти волшебники музыканты, каждый вечер проводящие импровизированные концерты, наполняют ночь своей магией, и пробуждают бурю чувств.

      – Не бойся. После всего этого я, разумеется, верну ее тебе. Если захочешь, сможешь даже научиться играть, каждую неделю я провожу уроки для детей, – сказал мне Моэр.

      – Поэтому папа вот-вот тебя и погонит! Он постоянно вспоминает того мальчишку с ах'фой, что с твоей помощью искалечил пальцы в кх'овь и закапал обеденный стол, – послышался крик Лист из другого конца пещеры.

      Закончив перепалку, мы начали готовить место ночного действия. За костром, у дальней стены пещеры шкуры были разложены в виде кушетки. Это было место для меня, которое грел для меня Завр, до невозможности любящий лежать на возвышениях. В изголовье моей «кровати» готовящийся к худшему Шаяль также обустроил себе место, положив пару шкур, и набросал в кострище розоватый порошок гриба псилоцибе, употребление которого в пищу вызывает галлюцинации и, кому как повезет, состояние эйфории или же полной апатии. На огне разогревался котелок с плавающими цветами голубого лотоса и шалфея, пары которых производят мягкий анестезирующий эффект. От всего многообразия воздействующих веществ воздух казался горячим и тяжелым. Слой дыма осаживался на коже и неприятно тянул.

      В ногах расположился Моэр, натиравший окарину эфирным маслом сандала, в ответ на мой немой вопрос, назвавший его «ароматом путешествий духа». Музыка, звучавшая при кратковременных репетициях музыканта, наполняла голову, прогоняя мысли.

      Я помогала Лист готовить нечто из гимли-гимли, голубой глины, мяты и еще нескольких ингредиентов, идентифицировать которые я не смогла. Девушка расположилась почти у входа в пещеру и могла говорить с уверенностью, что нас не слышно:

      – Ты так и не 'гешилась погово'хить с Шаялем о всех этих так х'асслабляющих его где-то уставшего