Признания авантюриста Феликса Круля. Томас Манн

и резкий, – однажды уже слышанный мной, – исправил его, заметив, что я обыкновенный рекрут.

      – Подойдите ближе, – сказал штаб-лекарь. Голос у него был слабый и блеющий. Я охотно ему повиновался и, подойдя вплотную, с решимостью, может быть глуповатой, но не антипатичной, проговорил:

      – Я по всем статьям годен к военной службе.

      – Не вам это устанавливать, – досадливо возразил лекарь, при этом он вытянул шею и покачал головой. – Отвечайте на вопросы и воздержитесь от замечаний.

      – Слушаюсь, господин главный врач, – тихо сказал я, хотя отлично знал, что он всего-навсего штаб-лекарь, и испуганно взглянул на него. Теперь я рассмотрел его лучше. Он был очень худ, и мундир сидел на нем мешковато. Рукава с отворотами до самого локтя были ему слишком длинны, так что из них высовывались только костлявые пальцы. Узкая и жидкая борода, того же темно-бурого цвета, что и подстриженные ежиком волосы на голове, очень удлиняла его лицо; вдобавок он еще почти все время держал рот полуоткрытым, отчего щеки казались ввалившимися, а нижняя челюсть – отвисшей. На красной переносице штаб-лекаря сидело пенсне в серебряной оправе, до того погнутое, что одно стекло налезало на веко, а другое слишком далеко отстояло от глаза.

      Такова была внешность моего партнера. Услышав мои слова, он осклабился и искоса посмотрел на сидящих за столом.

      – Поднимите руки! Скажите, кем вы являетесь в гражданской жизни! – приказал он и тут же, как портной, обмерил мне грудь и спину зеленым сантиметром, испещренным белыми цифрами.

      – В мои намерения входит служба при гостинице, – отвечал я.

      – При гостинице? Так, так, входит в ваши намерения. И когда же вы полагаете приступить к ней?

      – Я и мои родные полагаем, что я вступлю в должность по отбытии военной службы.

      – Гм! О ваших родных я не спрашивал. Впрочем, кто они?

      – Профессор Шиммельпристер – мой крестный отец, а мать – вдова фабриканта шампанских вин.

      – Так, так, шампанских вин. А чем вы занимаетесь в настоящее время? Как у вас обстоит с нервной системой? Почему у вас дергается плечо?

      И правда, покуда я стоял перед ним, мне вдруг почти безотчетно подумалось, что отнюдь не назойливое, но частое подергивание плечом будет здесь весьма уместно. Я вдумчиво ответил:

      – Право же, я никогда не думал о своей нервной системе.

      – В таком случае перестаньте дергаться!

      – Есть, господин главный врач, – сконфуженно отвечал я, но тут же снова вздрогнул, на что он, впрочем, не обратил внимания.

      – Я не главный врач, – проблеял он и при этом так сильно качнул склоненной головой, что пенсне едва не свалилось у него с переносицы, он поправил его всей пятерней правой руки, впрочем, совершенно напрасно, так как поднять голову он не догадался.

      – Прошу прощенья, – застенчиво прошептал я.

      – Отвечайте на мой вопрос.

      Я растерянно и непонимающе огляделся по сторонам