Негоциант. Владислав Жеребьёв

но в один момент заходили в тупик. Тысячи журналистских расследований разбивались на мелкие куски, так и не найдя хоть какихто вразумительных фактов. А империя Подольских, крепчавшая и обрастающая мускулами день ото дня, стояла, как утес в океане, о чьи острые края разбивались волны любопытства, оставляя лишь брызги разочарования и горделивое молчание неприступности.

      Подчиненные, точнее та их часть, что была приближена к верхам и была в курсе торговых дел, могла подписывать контракты и вести деловые переговоры, тщательно отбирались и одобрялись самим бизнесменом. Ни протекции, ни блата или просьбы старинного друга, ничего такого у Подольских и быть не могло. Только лучшие, только те, на чьем резюме он поставит подпись собственноручно. Для других прозрачный внутренний и внешний рынок, а то, что приносит основной доход корпорации, только для элиты.

      – Садитесь, господа, – кивнул старик, указывая сухой, испещренной пигментными пятнами рукой на два кожаных кресла с высокими выгнутыми спинками. – Настало время разговора.

      Мы уселись в предложенные кресла.

      – Прежде чем мы начнем разговор, господа, – улыбнулся Подольских, – вам придется подписать документы о неразглашении. Вот они, на столе. Простите меня, старика, за то, что не встал при вашем появлении, проклятый ревматизм, одолевающий меня последние десять лет, опять не дает покоя.

      «Странно, – мелькнуло у меня в мозгу, – в ночь с пятницы на субботу был бодр и свеж, а сейчас будто разваливается на куски. Талант, тебе бы на сцене играть, а не за столом в кабинете сидеть».

      – Прошу вас, господа, – вновь кивнул Семен Петрович, – письменный прибор рядом.

      Мы взяли в руки листки, которые нам предстояло подписать. Славик лишь окинул взглядом и тут же полез за ручкой, но я только цыкнул на своего товарища. Профан, чертов профан. Ну кто же подписывает документы, пусть даже и пустяковые, без детального ознакомления с текстом договора?

      – Браво, мой друг, браво, – зааплодировал Подольских, глядя на мою реакцию. – Чего-то подобного я от вас и ожидал. Обманывать мне вас незачем, но для спокойствия вашего знакомого, столь небрежно относящегося к договорной части, могу пояснить все, что отражено в документе сухим официальным языком, а именно: все, что будет произнесено в стенах этого здания и кабинета в частности, должно оставаться тайной. Малейшая попытка разглашения сулит вам умопомрачительными исками, которые я, уверяю вас, с легкостью выиграю в любом суде, засадив вашу веселую компанию лет на десять, и не факт, что местом вашего заключения будет тюрьма.

      – Желтый дом? – хмыкнул я.

      – Как вариант, – уверенно кивнул старик. – Прибежище сумасшедших и гениев, непризнанных талантов и неугодных диссидентов, оплот остроты мысли и буйства воспаленного воображения. Ваш путь будет только туда, и другого не дано.

      – Семен