Запрещенная реальность. Одиночка. Смерш-2. Василий Головачев

пересек долину и скрылся за скалами. Его недавний противник остался лежать недалеко от «форта» и упавших с неба остатков крепости веспидов. Над ним уже кружили огромные черные птицы, напоминавшие летучих мышей.

      Два крыла крепости все еще плавали в воздухе, а вот «фюзеляж» торчком воткнулся в камни, смятый ударом.

      Предок Тараса пришпорил маловосприимчивого к шуму «коня» и подскакал к телу поверженного трехглазого великана. Вспомнилось изречение знаменитого американского гангстера Аль Капоне: «С помощью доброго слова и револьвера можно добиться гораздо большего, нежели одним только добрым словом». Но этот представитель исчезнувшего в веках племени великанов умер не от пистолета, а именно от слова. Хотя вряд ли доброго.

      Предок спешился, постучал ногой в сапоге по руке великана, по плечу, по голове. Успокоенный, осторожно снял с пояса три оставшиеся гранаты, спрятал в седельную сумку и вскочил в седло. Он был не только запасливым человеком, но и исследователем, хранителем криптотехнологий и артефактов, созданных предшественниками Перволюдей. Гранат в его коллекции еще не было.

      Вскоре он подъехал к упавшему «самолету» веспидов, снова спешился и подошел к смятому «фюзеляжу», состоящему из шести складок-коробов. Материал, из которого он был сделан, больше всего напоминал крупнопористый бетон или губку, но главное, что поры вблизи складывались в удивительную вязь неких письмён, создающую впечатление осмысленного, хотя и непонятного текста. Предок Тараса замер, сам же Тарас встрепенулся, вглядываясь в письмена, покрывающие весь гигантский остов летающего дома веспидов. Это было то, что искал учитель Тараса, – древнейшая система рун и знаков, основа метаязыка, которым когда-то владели Инсекты. Прочитать письмена, не имея Ключей смысла, было невозможно. К тому же они покрывали весь корпус обиталища разумных ос, и для их изучения и перевода потребовался бы не один месяц кропотливого труда.

      Предок тем временем достал из сумки какой-то прибор из планок, трубок и объективов, приладил к голове, и Тарас практически ослеп, перестал видеть пейзаж. Все расплылось перед глазами, смазалось в цветные пятна и радуги. Прибор, очевидно, представлял собой нечто вроде оптического преобразователя, приспособленного под зрение Перволюдей, и, не зная принципов его работы – диффракция ли, интерференция, эмиссионное расщепление, спектральное расширение, – нечего было и думать о непосредственном участии в процессе изучения письмён и вообще о наблюдениях за действиями предка.

      Сознание Тараса «завибрировало», сместилось в серую зону десинхронизации. Пора было возвращаться, организм требовал отключения энергоинформационного потока.

      Усилием воли он «выдернул» рецепторы мысленного восприятия из сферы сознания предка и начал «всплывать» в будущее, как глубоководный батискаф сквозь толщу воды.

      Сознание померкло… и снова развернулось в полном объеме.

      Тарас ощутил себя сидящим в кожаном кресле в кабинете учителя. Голова кружилась, сердце