Журнал «Рассказы». Иная свобода. Игорь Вереснев

выходило, что они свалились в пропасть, когда поднялась суматоха и все обратились в бегство. На вопрос, что случилось с мастером Аурингом, не постигла ли его та же участь, все клялись, что нет, однако не могли связно объяснить произошедшее. «Оно вдруг все засветилось, аж до самого дна, и как будто бы втянуло его, целиком, оно его поглотило» – вот что удалось извлечь из бессвязных речей. Все сходились во мнении, что «оно» непременно поглотило бы и остальных, если бы они там задержались, потому не надо туда возвращаться, надо завалить этот лаз и замуровать навеки.

      Людей Ауринга взяли под стражу, а мастер Мо Фан в сопровождении группы охранников, вооруженных и готовых ко всему, бесстрашно двинулся в пещеру на поиски пропавшего мастера, а также волшебной доски.

      Еще на подходах они увидели на стенах отдаленные неравномерные сполохи света. Добравшись до залы с бездонной пропастью, они встали у обрыва, непонимающе оглядываясь.

      Перед ними сияла стена, ровная, гладкая, уходящая вниз и исчезающая в глубокой темноте. На ней вспыхивали, пересекаясь, разноцветные круги. Кто-то вскрикнул, указывая вверх, – там, на краю стены, остался фонарь Ауринга, но самого его нигде не было видно. Его позвали, но дождались лишь эха. Пещера была пуста, а пропасть глубока, и только на исполинской стене неравномерно вспыхивали узоры – молчаливо, целеустремленно, – вызывая у людей неуловимую тревогу. Отчего-то никому не хотелось слишком долго смотреть туда. Мо Фан, однако, взглянул повнимательнее на переплетающиеся круги – они добавлялись поочередно, по одному, как в Игре, и при этом вся композиция каждый раз чуть-чуть уменьшалась в размерах, чтобы вокруг оставалось все так же много пространства…

      Он вгляделся – и тотчас отвернулся; его вдруг окатило необычайным холодным ужасом. Как будто бы там, в стене, сцепились две равно алчные, могущественные, не желающие уступать силы, и теперь между ними шла грандиозная, нескончаемая и неосмыслимая партия.

      Катерина Мухина. Хронатос

      Шум. Шумно. Как же тут шумно. Ощущение, что каждая вещь в этом перегруженном техникой городе издает собственное гудение, тарахтение, жужжание, бряцание, пилинькание, стрекотание. Вставляю наушники, врубаю шумоподавление. Становится чуть легче. Жалею, что нет очков, которые хоть слегка уменьшили бы бесконечное мельтешение транспорта, неоновых вывесок и реклам, движение всевозможных роботосистем.

      В подземке не лучше. От того метро, которое я видела в кино, остались разве что стены – но даже они обнесены слоем стекла, как музейные экспонаты. Они и есть музейные экспонаты. Я тоже здесь как музейный экспонат, но никто не обносит меня стеклом. Сверяюсь с геолокатором. Еще пятнадцать минут в этом подземном поезде, который и не поезд даже – металлический тубус, переливающийся рекламой и заполненный пассажирами, каждый из которых уткнулся в персональный экран. Каждый хочет, чтобы это поскорее закончилось, – оказаться уже дома, где так же залипать в экран. Интересно, почему