Поезд на Ленинград. Юлия Ли

они стояли, как два боевых петуха, лоб ко лбу, нос к носу, кулаки сжаты.

      – Ефимия Стрельцова – корреспондент газеты «Комсомольская правда», – скривилась странная девица. – Сдачи давать не буду. Хотя у меня тоже рука тяжелая, такую зуботычину отвесить могу – отлетишь в конец вагона. Жалкий ты, товарищ, давишь форсу перед женщиной – порочишь советскую милицию. – И она, отойдя на шаг, опять презрительно сплюнула, но теперь к ногам уполномоченного.

      Он смотрел на нее с ненавистью, губы презрительно поджаты, от напряжения чуть подрагивал небритый подбородок.

      – И угораздило же меня попасть на этот поезд! Что здесь вообще такое затеяли? – скривила она лицо еще сильнее. – Зачем этот гипнотизер? Нет, что-то недоброе затеяли, чуйка мне подсказывает. Так советская милиция не работает! Советская милиция лица своего не прячет!

      Тут в конце вагона поднялся человек с бровями Пьеро и в фуражке с черным околышем без опознавательных знаков. Стрельцова, сделав полуоборот, бросила на него взгляд. У Саушкина сделалось такое лицо, будто он сейчас повалится в столбнячном обмороке. Он вытянулся по струнке и позеленел.

      – Заместитель начальника Секретного отдела ОГПУ, – человек в фуражке ткнул ей в лицо красную картонку, распахнутую на той странице, где красовалась фотография, – Агранов Яков Саулович. Удалось прояснить ситуацию?

      Говорил он приглушенным, едва слышным голосом с видом человека, которому незачем надрываться от крика, чтобы быть понятым.

      Феликс инстинктивно взял ее за запястье, понуждая сесть. Но Ефимия Стрельцова резко высвободила руку, молча прошла вперед, обогнув Агранова, на него не глядя, и шлепнулась на скамью позади Белова. Тот приподнялся, следя за ней взглядом. Рука ее потянулась к лицу, точно только сейчас она почувствовала боль. Прикрывая щеку, она с ненавистью уставилась на уполномоченного, перевела свой полыхающий взгляд на Агранова, а потом посмотрела на Белова.

      – Чего зенки выпялил? – шикнула она.

      Феликсу сделалось не по себе – в вагоне даже как-то душно стало. Он сел и отер потные руки о брючины на коленях.

      – Довольно сцен. Всем вынуть документы, – раздался тихий повелительный голос заместителя начальника Секретного отдела.

      Все тотчас покорно зашевелились. В ушах Феликса продолжало звенеть от напряжения и страха, но потом звуки расщепились на перешептывания соседей и грохот колес едущего поезда. Феликс смотрел на этого невысокого мужчину с мягким тонкогубым лицом, на его чуть приподнятые, как у Пьеро, брови, а в мыслях не к месту возникло – почему грохот колес сейчас так отчетливо слышен, будто кто-то нарочно включил его, как патефонную пластинку. Иногда совершенно вылетало из головы, что они все еще едут в поезде…

      Все погрузились в поиски документов – стали похожи на черепах, спрятавших лапы и головы в панцирь. Соседка-грузинка наклонилась к многочисленным узелкам, с ее головы слетел картуз, обнажив блестящую черную косу, упавшую на плечо, – длинная, как змея,