Загадка жертвы. Марина Серова

не успела договорить, как дверь, что вела на кухню из кабинета, распахнулась, и на пороге появился Васькин муж собственной персоной и в том самом виде, в котором она его описала. В глазах его, блуждающих и бесцельно шарящих по кухне, стояло что-то очень похожее на безумие. Уж я-то знаю такой взгляд, не раз наблюдала у своих клиентов.

      – Где? – прохрипел Алик так, словно в горле его пересохло. – Василиса, где картина с котами?

      – Картина? – растерялась та. – Какая картина, Алик? – Она непонимающе посмотрела на него, потом на Перси, а потом и на меня.

      – Та, которую я на заказ рисовал, она сохла еще… – продолжал хрипеть художник, понемногу сползая вниз по косяку и высматривая своим безумным взглядом, где тут, на кухне, может прятаться похититель картины.

      Василиса совсем растерялась и стояла, как столб, наблюдая, как муж без сил садится на пол. Тогда я решила взять инициативу на себя и, подхватив художника под мышки, резко поставила его на ноги. И сама себе удивилась – ну надо же, силища у меня, оказывается! Я, конечно, девушка тренированная и держу себя в форме, но поднять на ноги мужика весом за сто килограммов – это надо еще постараться.

      – Так, – бодро начала я командовать. – Садитесь-ка, Александр, как там вас по батюшке, на этот стул. – И я плюхнула почти бесчувственного художника на стул возле стола. – Васька, хватит стоять, как соляной столб, неси нашатырь или, еще лучше, коньяку из вашего бара. – Я подтолкнула Василису к выходу.

      Сама же стала искать рюмку или стаканчик, чтобы, значит, налить туда коньяку, но не нашла, и когда Василиса принесла пузатую бутылку с «Хеннесси», я налила изрядную порцию в обычную кофейную чашку и протянула Алику.

      – Пейте залпом, – приказала я ему тоном, не терпящим возражения. – Василиса, нам бы тоже сейчас не помешало, – добавила я, посмотрев на бледную Ваську, и налила и нам по коньячку в чашечки.

      Мы с ней выпили, закусили лимоном, а художнику я и давать ничего не стала. Пусть его торкнет как следует. Иначе, если так и дальше пойдет дело, то «Скорую» придется вызывать, чтобы его откачивать.

      Однако, чуть погодя, Алик все же пришел в себя и даже стал проявлять признаки заинтересованности – посмотрел на меня, словно с трудом вспоминая, что ему вроде бы уже сообщали о присутствии гостей в доме.

      – Таня Иванова, – представилась я, не дожидаясь, когда меня представит его жена. – Мы с Васькой, то есть с Василисой, вместе в одном классе в Тарасове учились.

      Художник уже более осмысленно посмотрел на меня и кивнул.

      – Александр, – сказал он.

      Но тут он опять вспомнил о своей беде и, вскочив со стула, опять понесся в свою студию, крича:

      – Картина! Моя картина исчезла! Я пропал! Что мне теперь делать?!

      Не успели мы с Василисой отреагировать и пойти вслед за ним, как он снова появился в дверях и засыпал жену вопросами:

      – Василисушка, что делать-то? Ты должна была слышать хоть что-нибудь! Кто к нам приходил? Ты кого-нибудь впускала незнакомого? Может, кто-то в студию заходил? –