Как было на самом деле. Миражи Европы. Глеб Носовский

И УЧЕНИКОМ мы узнаем и из речи самого Пселла «К лонгиварду Италу, побуждающему к быстрейшему изучению наук»… Пселл говорит о «нраве латинянина», «нетерпеливости южанина» и убеждает Итала в необходимости систематического и последовательного изучения наук. Личные взаимоотношения Итала и Пселла, можно предполагать (помня и о том, что Итал занял после Пселла должность ипата философов), БЫЛИ ДОСТАТОЧНО НАПРЯЖЕННЫМИ», с. 510–511.

      Таким образом, ученик вскоре превзошел учителя и стал противоречить ему, спорить. Анна говорит: «Итал смотрел на Пселла горящими безумными глазами и, когда тот орлом налетал на его софизмы, приходил в волнение и неистовство, горячился или огорчался», с. 172. В конце концов Итал был признан победителем и «стал главным философом», с. 174.

      Такое бывает. Иногда учителя болезненно воспринимают успехи способных учеников, превосходящие их собственные. Это обстоятельство и звучит в евангельском сюжете «Иисус среди учителей».

      8. В жизнеописании Иоанна Итала переплелись жизнеописания Христа и пророка Иоанна Крестителя

      8.1. Иоанн Итал выступает как яростный пророк перед толпами народа. Силен и непобедим в диспутах, непримирим и язвителен. Это – дубликат сурового, бескомпромиссного и неистового Иоанна Крестителя

      Анна сообщает об Итале: «Проникнув в глубины диалектики, ОН ЕЖЕДНЕВНО ВЫЗЫВАЛ ВОЛНЕНИЕ В МЕСТАХ БОЛЬШОГО СТЕЧЕНИЯ НАРОДА, перед которыми он разводил свои словеса… Он казался чрезвычайно образованным человеком и более чем кто-либо другой был искушен в сложнейшей перипатетической философии и особенно диалектике. В других областях словесности он не имел больших дарований: хромал в грамматике и не вкусил сладости риторики. Поэтому его слог был лишен гармоничности и изящной отделки, ИМЕЛ ХАРАКТЕР ГРУБЫЙ И НЕПРИКРАШЕННЫЙ. РЕЧЬ У НЕГО БЫЛА ХМУРОЙ И ЯЗВИТЕЛЬНОЙ. Его писания были исполнены диалектическими доводами, а речь загромождена эпихейремами, впрочем, БОЛЬШЕ В УСТНЫХ ВЫСТУПЛЕНИЯХ, чем в письменных сочинениях.

      ОН БЫЛ НАСТОЛЬКО СИЛЕН И НЕПОБЕДИМ В ДИСПУТАХ, ЧТО ЕГО ПРОТИВНИКИ ОКАЗЫВАЛИСЬ БЕСПОМОЩНЫМИ И САМИ СОБОЙ ЗАМОЛКАЛИ. СВОИМИ ВОПРОСАМИ ОН РЫЛ ДЛЯ СОБЕСЕДНИКА ЯМУ И БРОСАЛ ЕГО В КОЛОДЕЦ ТРУДНОСТЕЙ. ЭТОТ МУЖ БЫЛ НАСТОЛЬКО ОПЫТЕН В ДИАЛЕКТИКЕ, ЧТО НЕПРЕРЫВНЫМ ГРАДОМ ВОПРОСОВ БУКВАЛЬНО ДУШИЛ СПОРЯЩИХ С НИМ, А ИХ УМ ПРИВОДИЛ В ЗАМЕШАТЕЛЬСТВО И СМУЩЕНИЕ. Никто не мог, раз встретившись с ним, пройти сквозь его лабиринты. ВООБЩЕ ЖЕ ОН БЫЛ СОВЕРШЕННО НЕВОСПИТАН, И ГНЕВ ВЛАДЕЛ ЕГО ДУШОЙ, а если он и приобрел благодаря науке какую-либо добродетель, ТО ЕГО ЗЛОЙ ХАРАКТЕР УНИЧТОЖИЛ ЕЕ И СВЕЛ НА НЕТ.

      Этот муж спорил как словами, так и руками и не дожидался того момента, когда собеседник попадет в безвыходное положение; он не удовлетворялся тем, что ЗАЖИМАЛ РОТ ПРОТИВНИКУ и осуждал его на молчание, – рука Итала тотчас обрушивалась на бороду и волосы собеседника, и обида следовала за обидой; свои руки, так же, как и язык, он не мог сдерживать. Только одна черта Итала была чуждой философам: ударив противника, он переставал гневаться, обливался слезами и проявлял явные признаки раскаяния», с. 172–173.

      Вот