Сумрак. Пенелопа Дуглас

должен был им сказать: никто не станет тебя бояться, если приходится всем твердить, насколько ты страшен.

      В каждой школе есть подобные парни. Немного деньжат, мамы и папы со связями, смазливые мордашки и уродливые сердца. Правда, это не совсем их вина, полагаю.

      Они виноваты в том, что в полной мере этим пользовались. Разве не будет забавно, если кто-нибудь хоть раз скажет им «нет»? Если один из парней когда-нибудь поплатится за свою ошибку? Или откажется от выпивки, наркотиков, девушек?

      Но нет. История повторяется. Лишь пошлость, банальность, невежество, бессодержательность. Некоторые поддавались им сразу, кто-то – после жалких протестов. Меня же они вообще не интересовали.

      Что очень бесило Уилла.

      Я могла закричать. Позвать учителя. Закатить скандал. Только тогда он добьется желаемого и вдоволь посмеется, а я попаду в центр не нужного мне внимания.

      – Сотри это свирепое выражение с лица, мать твою, – предупредил Уилл.

      Не намереваясь ему подчиняться, я еще сильнее стиснула челюсти.

      Он заговорил шепотом:

      – Знаю, может показаться, что я милый. Ты, наверное, думаешь, будто я порой сожалею, что постоянно издеваюсь над тобой и, проснувшись однажды, решу переосмыслить свои жизненные цели, но этого не произойдет. Я сплю как младенец по ночам.

      – Просыпаешься каждые два часа и плачешь? – поинтересовалась я.

      Сзади донесся сдавленный смешок, но я не отвернулась от Уилла, чей взгляд сосредоточился на мне. Школа всегда была единственным местом, где я получала передышку. До перехода в старшие классы.

      Стараясь высвободиться из его цепких рук, я начала крутить запястьями.

      – Отпусти меня.

      – Почему у тебя рукава мокрые? – Опустив взгляд, Уилл приподнял мою руку, чтобы рассмотреть поближе.

      Я промолчала.

      Он снова взглянул на меня.

      – И глаза красные.

      Горло сдавило; я крепче сжала зубы и вырвалась из его хватки.

      Прежде чем я успела ускользнуть с колен парня, он одной рукой обхватил мой подбородок, а второй обвил талию, прижал к себе и прошептал очень тихо, чтобы слышала только я:

      – Ты можешь получить все, что захочешь, неужели не понимаешь? – Он искал что-то в моем взгляде. – Я любого растерзаю за тебя.

      Мою грудь словно в тисках сдавило, было больно дышать.

      – Кто это? – спросил Уилл. – Кого я должен убить?

      В глазах защипало. Зачем он это делал? Искушал мечтой, что я не одна; что… возможно, еще оставалась надежда.

      Его запах окружал меня. Бергамот и голубой кипарис. Я посмотрела на его аккуратно уложенные каштановые волосы, которые идеально дополняли идеальную кожу и темные брови; черные ресницы обрамляли глаза, как листья тропического леса лагуну какого-нибудь идиотского острова. На миг я забылась.

      Всего на миг.

      – Боже, пожалуйста, – произнесла я в итоге. – Спустись на землю, Уилл Грэйсон. Ты жалок.

      Взгляд его прекрасных глаз мгновенно ожесточился. Вздернув подбородок, он оттолкнул меня к моей парте и приказал:

      – Сядь.

      В