Вспомни меня. Стейси Стоукс

наконец разглядев номерной знак.

      Мы перестали считать оклахомцев несколько лет назад, когда отметки галочкой заполнили целую страницу моей записной книжки. Оклахома – это весьма далекое место от Тамбл-Три: семьсот двадцать девять миль, если быть точной. Но этого недостаточно, чтобы получить еще одну страницу в моей записной книжке. Ни в коем случае. Черт, я бы предпочла Луизиану или даже Кентукки Оклахоме. Мама всегда говорила, что в Оклахоме примерно так же «увлекательно», как и в Тамбл-Три. А здесь, стоит заметить, нет ничего, кроме грязи, пыли и пыльной грязи.

      Я прикасаюсь к кольцу, надетому на палец правой руки, – обручальное кольцо, которое папа подарил маме, когда она впервые приехала в Тамбл-Три. Я вдруг представляю, как она закатывает глаза, глядя на номерной знак этой машины.

      Женщина пинком распахивает дверь своего автомобиля, затем отталкивается от сиденья, тем самым продвигаясь к выходу. Следом за ней на землю выпадают несколько оберток от конфет и пустая пачка «Читос». Судя по ее сморщившемуся носу, могу сказать, что Дом Воспоминаний – это не то, что она себе представляла. А может быть, она не думала, что рано утром здесь уже будет около тридцати двух градусов.

      – Люси!

      Я подскакиваю. Виви стоит на покосившейся веранде в слишком облегающем голубом платье; ее левая рука лежит на талии. Она смотрит на меня так, словно это моя вина, что оно сильно сдавило ее тело. Иногда мне кажется, у нее такая тонкая талия только потому, что она постоянно упирается кулаками в бока. Она любит хвастаться людям в городе, что работает помощником по административным вопросам у моего отца. Однако эта должность была бы точной только в том случае, если бы означала, что ее единственной целью является помогать моему отцу в управлении мной. Но я не виню ее за хвастовство своей работой – это гораздо лучше, чем работать на шахтах, как остальная часть города.

      Я демонстративно, с неохотой поднимаюсь по ступенькам, не обращая внимания на то, что толпа людей, ожидающая встречи с отцом, наблюдает за мной.

      Виви указывает на запотевший кувшин с водой, оставленный мной на веранде.

      – Чем ты вообще занимаешься, Люси? Эти несчастные люди изнывают от жары и жажды. Где твое воспитание? Ты ждешь, пока я выполню твои обязанности за тебя? – Она тут же указывает на гипс, наложенный на правую руку, как будто я не до конца понимаю, что рука сломана. Словно она не машет ею у меня перед носом все лето.

      – Я как раз это и собиралась сделать через секунду.

      Мне хочется задать вопрос, почему я вынуждена изображать роль официантки, когда сегодня должен быть первый день моей практики. Разве я не должна заниматься чем-то более важным, например наблюдать за работой папы или очищать мысли после обеда? Вместо того чтобы препираться этим ранним утром. Это портит Виви настроение, а нет ничего хуже, чем Виви в дурном расположении духа.

      Женщина из Оклахомы наконец-то доходит до дома и шумно выдыхает, словно эта короткая прогулка отняла у нее все силы. Щеки покраснели от жары. Я отхожу в сторону, чтобы дать ей возможность подняться по лестнице. Женщина внимательно осматривает вспотевших людей, которые столпились на веранде, после чего замирает на минуту, приняв такой вид, будто сейчас убежит.

      Виви отворачивает от меня свой пристальный взгляд, чтобы одарить женщину одной из своих приторно-сладких улыбок.

      – Добро пожаловать! Полагаю, вы здесь, чтобы увидеть мистера Миллера?

      Женщина кивает, ее взгляд замирает на облупившейся табличке, висящей над такой же облезлой входной дверью: ДОМ НЕЖЕЛАННЫХ ВОСПОМИНАНИЙ МИСТЕРА МИЛЛЕРА.

      Ремонт дома – то, чем я займусь в первую очередь, когда начну зарабатывать деньги.

      – Что ж, вы приехали по адресу. Надеюсь, вы не против подождать, – Виви движением указывает на группу людей, исчезающих за витиеватой верандой, – мы вскоре запишем ваши данные. Затем она вновь перемещает свой взгляд на меня. – А Люси принесет выпить что-нибудь холодное. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Если вы желаете присесть, повсюду стоят раскладные стулья.

      – Спасибо, мэм. – Женщина из Оклахомы опускает взгляд, затем вновь смотрит на нас. – Могу я, эм, воспользоваться уборной?

      – Конечно, – вновь улыбается Виви. Затем кивает в мою сторону, давая понять, что это моя работа – показывать, где она находится. Как будто мне нужно дополнительное напоминание.

      – Сюда, – говорю я со вздохом.

      Женщина следует за мной на задний двор, затем я указываю на маленькое белое строение, обшитое досками. Оно было сооружено отцом несколько лет назад. Выглядит так, будто стоит чихнуть, и оно обрушится, но зато там чисто. Я это знаю наверняка, потому что сама там и убирала.

      – Не волнуйтесь, – говорю я, когда женщина начинает сомневаться. – На вид удручающе, но внутри мило. И там есть вентилятор, поэтому не так душно.

      Она кивает, но не сходит с места.

      – Мэм, все в порядке?

      Она смотрит мне в глаза: брови сдвинуты, уголки губ опущены вниз, и клянусь, я могу разглядеть печаль, вдавливающую ее в самую землю. Плечи опущены, лицо