Вдова его величества. Карина Демина

времена, некогда простирались от Бристона до подножия Сизых холмов, с которых они и питались, поглощая воду осенних дождей. Но пришли люди и часть болот осушили, а другие высохли сами, лишившись хозяев. И огромная некогда топь распалась на куски, притихла.

      – Может, все-таки…

      Дуглас мясо и не жевал, медленно рассасывал с видом презадумчивым.

      – Нет. Все сходится. Теперь понятно, почему не нашли ни людей, ни животных. Почему сама их смерть не потревожила струны мира.

      Кайден сыто икнул и бросил на тарелку обглоданную кость. Облизал губы. Тронул языком выступающие клыки, которые бабушка некогда искренне надеялась подпилить. Благо она вовремя поняла, что ничего-то из этой затеи не выйдет.

      – А вот если их тихонько притопили… – кивнул Дуглас.

      – Если притопили, – Кайден потер руку о руку, теперь ему и здесь чудился гниловатый запах болота. – Хуже, если царица вызрела и расширяет улей.

      Вот тут Дугласа передернуло. Он с упреком взглянул на подопечного и сказал:

      – Не за столом же.

      – Я поел. Но будь это улей, людей пропадало бы куда больше. Думаю, она готовится войти в силу, вот и делает запасы. И стало быть, люди еще живы…

      И жизнь эта будет длиться годами.

      Да, пожалуй, за столом о таком думать не следовало.

      – Что живы – это хорошо, что болота – это плохо. На болотах мы их не найдем. Вода… – Дуглас подцепил очередной ломтик мяса. – Вода силу распыляет.

      – На болотах и не надо. Они среди людей. Кто-то ведь договаривался с разбойниками. Кто-то принес им «голос Сирены». Кто-то научил, как остановить караван. И кто-то сдал же их лорду Тирби, зная, что дальше копать он не станет. Нет, она не так и юна, скорее наоборот. Она жила среди людей и умеет прятаться, притворяясь человеком.

      Кайден задумался, прикусив щеку. Опомнился лишь от резкой боли, и рот наполнился кровью.

      – Мы найдем эту тварь, а с ней и остальных. Надеюсь, успеем.

      Иначе судьба их будет незавидна.

      Катарине не спалось.

      Постель вдруг сделалась неудобна, будто кто-то сыпанул в перину крошек и теперь Катарина чувствовала их. И как бы она ни легла, вскоре лежать становилось неприятно, а после и невыносимо. Ныли ноги. И руки.

      И шея.

      И спина, кажется, тоже. Но хуже всего, что Катарине хотелось спать. Она легла на спину, скрестила руки на груди и заставила себя лежать смирно, считая руны, только раз за разом сбивалась и злилась оттого еще сильнее.

      – Я оттуда слышу, как ты сопишь, – Джио убрала стул от двери и уселась на него. В ночной короткой рубашке она походила на призрака. Весьма, следовало заметить, непристойного призрака, ибо пристойные не носят алых подвязок и рубашек, отделанных французским кружевом. – Не спится?

      – Не спится, – Катарина вынуждена была признать очевидное. – А тебе?

      – И мне, как видишь.

      Джио натирала ногти замшевой тряпочкой.

      – Нервы? – осведомилась она.

      – Не знаю. Наверное… тетушка эта… мне кажется, она подозревает, что я – это…

      – Не