Жена олигарха. Абьюз. Ая Кравец

голос Елены Мироновны, а потом увидела и её. Вижу. Хорошо.

      – Что с глазами? Мне так больно, – память никуда не уходила. А жаль. Я бы забыла всё, что произошло в том ресторане.

      – Тише, девочка. Тише, – крёстная по-матерински нежно прижалась к моему лбу губами, погладила по волосам. – Всё хорошо. Всё уже в порядке. К свету привыкнешь постепенно и зрение скоро восстановится полностью. Хорошо, что не кислота это была, а так бы… – крёстная всхлипнула, а я медленно выдохнула.

      Значит, не кислота всё-таки. Хорошо. Наверное, это очень хорошо. Настолько, что мне хочется плакать, но слёзы снова принесут боль.

      – А лицо? Я теперь уродина, да? Скажите мне честно, пожалуйста, – я могла бы попросить зеркало, но ужасно боялась. Да и вряд ли мне его дадут, если там всё так плохо. Потрогать руками не решалась, да и бинты не позволят оценить масштаб катастрофы.

      – Нет-нет! Что ты! Ожоги есть, но ничего критичного. Доктор сказал, само пройдёт за пару месяцев. Мазями помажем и… Ты лучше скажи, как сейчас, сможешь поесть? Я тебе жидкую пюрешку из картошки и брокколи приготовила, помнишь, как в детстве, когда ты ангиной болела? Через трубочку сможешь попить.

      – Нет, я сейчас не хочу. Я просто… Я хочу домой, Елена Мироновна. Заберите меня, а? – слёзы всё же обожгли глаза и, кажется, попали под бинт. Немного запекло, но не сильно.

      – Милая моя девочка, я бы с удовольствием тебя забрала, но тут твой этот… Всех на уши поставил. Охрану у двери поставил. Да и рано тебе ещё. Доктор сказал, хотя бы пару деньков отлежаться здесь под присмотром, а потом уже домой. Ты не думай, я тебя заберу. Я этому гаду больше не позволю над тобой издеваться. Надо будет, в тюрьму его посажу и охрану его тут перебью!

      – Это не он, Елена Мироновна.

      – Не ври. Хватит. А то я не знаю, как он тебя бил. Теперь вот лицо… – она всхлипнула, а я медленно выдохнула, услышав, как открылась и тут же закрылась дверь. И не нужно смотреть, чтобы знать, кто пришёл.

      – А ты здесь что делаешь? – грубо спросила крёстная, на что Илья так же грубо ей ответил:

      – Я к своей жене пришёл. Оставьте нас наедине.

      Я кивнула крёстной, показывая, что не боюсь, на что та вздохнула, но со стула поднялась.

      – Если тронешь её, я тебя…

      – Идите, Елена Мироновна. Я со своей женой сам разберусь как-нибудь.

      ГЛАВА 1

      – Тебе страшно? – горячо дышит мне в ухо, продолжая закрывать глаза своей ладонью.

      – Немножко, – шепчу взволнованно и резко вдыхаю, потому что в лицо бьёт поток свежего ветра, пахнущего морским бризом. – Хорошо, вру. Мне очень страшно, – нервно смеюсь, пытаясь отодрать его ладонь от своего лица, но Филатов не отпускает, лишь крепче прижимает меня к себе. Он тоже смеётся, потешается надо мной гад. А мне ничего больше не нужно, только чтобы всегда вот так. Вот так, как сейчас. Чтобы в его объятиях и сердце колотилось от радостного, волнительного предчувствия.

      – Не надо бояться, маленькая. Надо мне верить. Просто доверять. Вот эту руку чувствуешь? – сжимает пятернёй мой живот, защищённый от него лишь тонкой, пляжной туникой, а я со стоном назад откидываюсь, на его грудь. Знает же, гад, что это самая чувствительная зона и всё равно продолжает эту невыносимую пытку. – Эта рука тебя всегда будет защищать. И потише, не так громко, – усмехается мне на ухо, целует в шею, накрывая влажными губами часто пульсирующую венку. – Мы здесь не одни.

      – Не одни? – чувствую, как краснею. – А кто здесь? – шепчу еле слышно.

      Илья ничего не отвечает, только убирает свою руку и я, задохнувшись от неожиданности, испуганно прижимаюсь к нему спиной и хватаюсь за поручни.

      – Мамочка, – только и могу выдохнуть. И хохочу, закрывая лицо ладонями, чтобы в следующее мгновение снова взглянуть вниз и завизжать от прущего наружу адреналина.

      – Мы летим! Летим! На воздушном шаре! – кричу, резко поворачиваясь и бросаясь Филатову на шею. – Ааа, спасибооо! Я тебя люблю! Люблю!

      Илья закатывает глаза, мол, дурёха глупая, но я вижу, как он счастлив в этот момент. Рядом мужчина, управляющий огромным шаром, а внизу море и вокруг только чайки, провожающие нас своим пронзительным криком. Я слепну и глохну от бьющих во мне эмоций и, уткнувшись носом в грудь Филатова, плачу.

      – Так, ну-ка прекращай, – строго обрывает сей момент искренности мой муж и вытирает большими пальцами слёзы с моих щёк. – Все же хорошо, малыш, ты чего? – обеспокоенно заглядывает мне в глаза.

      – Очень.  Все очень хорошо… Настолько, что не может быть правдой. А мы не упадём?

      – Если упадём, то только вместе. Я не дам тебе упасть одной.

      Эти слова я буду слышать в своей голове ещё долгие годы. Да, наверное, всегда. Потому что в тот самый момент я сознала, что меня без Филатова не существует больше. Нет меня, как отдельной личности. Я навсегда в нём растворилась ещё в первые дни после нашей свадьбы.

      Свадьбы, которой никто, кроме нас самих не радовался. Более того, нас обвиняли в безрассудстве и глупости. А нам плевать