Реформа головорезов. Слава Ром

ин тщательно проверяет продажи именно испорченных товаров. С какой досадой кассир пробивает груши с упругой кожурой, совсем другое дело – раскисающая мякоть, тут и элементарная брезгливость, и радость избавления от ненужного, с которыми сотрудник отбрасывает пакет. Я выкладывал наверх залежавшиеся фрукты и припасал свежие на потом. Некое соревнование с клиентом в скорости и хитрости. Невнимательные покупатели могут упустить из виду низкопробный товар и положить его к себе в корзину, тогда моя работа сделана. В последние дни потребители становились все хитрее, разгадав уловку, они добирались до самого дна ящика, доставая желанный фрукт, даже красный ценник и яркая упаковка не всегда перенимали внимание. Работы от этого становилось все больше. Ранним утром нужно проверить имеющиеся запасы продуктов, отсортировать по категориям: мусор, продажа и хранение. Я должен все успеть, чтобы не потерять в цене (убытки списывались с меня). Осенью прилавки заполнили овощи и картофель, их приходилось долго отмывать от грязи, чтобы придать привлекательный вид. Яблоки – это совсем другое дело – падают с неба, а потому они гораздо чище, за них я взялся в последнюю очередь. Никто не спешил их разбирать, покупая более дешевые бананы и иногда лимоны для борьбы с простудой. Короб яблок был завален с горкой, сбор урожая в этом году прошел удачно. Я сортировал фрукты, когда треснула деревянная дощечка в одном из ящиков. Почувствовав щель, ведущую к свободе, яблоки ринулись сквозь нее, раздвигая прореху еще шире. Бесконечный поток фруктов скатывался на жесткий пол. Деревяшка трескалась и царапала плоды. Они бились, лопались, катились по полу, оставляли следы от сока и фарша продырявленной мякоти. Я ловил и подбирал яблоки, но стоило положить их в короб, как они выпадали снова и трескались еще сильнее. Если товар потерян, моя зарплата тоже. Я пытался спасти хотя бы десяток, безуспешно бродя по залу и подбирая любой фрукт в надежде на целостность кожуры. Пара яблок закатилась под стеллаж с крупой. Я припал к полу, чтобы вытащить их, но никак не мог дотянуться, фрукты лежали у самой стены. Просунул руку до упора, так пальцы слегка коснулись гладкой кожуры, и попытался подцепить яблоко, но из-за скользкой восковой кожицы оно прокрутилось и выскользнуло к стене. Я подтянулся сильнее, навалившись на шкаф. Рука дрожала от напряжения. В эту секунду над самой моей головой стеллаж хрустнул и обвалился. Последнее, что я слышал, это звон железных стоек и шурупов, бьющихся о кафель.

      Полка рухнула под тяжестью товара и пришлась мне прямо по шее.

      Резкая боль застлала разум.

      В глазах промелькнул зал, посетители, два яблока у стены, а затем стемнело. Из пяти чувств сохранилось одно осязание, внутреннее восприятие. Я чувствовал, как пульсировало сердце. Оно бешено билось, и фонтан крови извергался из обрубков шеи, заливая пол и товары. Я инстинктивно зажимал рукой срез в попытке остановить кровотечение.

      Зал наполнился людьми, они застыли у входа в продуктовый отдел, особо впечатлительные теряли сознание, но все тихо, не нарушая позитивной мелодии из колонок. Первой из оцепенения вышла кассирша, она вскрикнула и спряталась от меня за колонну. Ее перемещение привело в движение остальных. Работники пришли к коллективному решению – оградить посетителей. Они вытолкнули их, а на входе в продуктовый отдел без лукавства уборщица вывесила табличку «Мокрый пол». Сотрудники вновь встали в ступор: предписаний на такие случаи не выдавалось – никто не рискнул подойти ко мне. Тем временем поток крови из шеи постепенно стихал. В зал вбежал менеджер:

      – С какой стати стачка? – полушутливым тоном привлекал он внимание и суровее продолжал, – посетители уходят. Марш по местам!

      Он в ярости пронесся сквозь толпу.

      – Что вы натворили? – взвыл менеджер. – Сломали такой хороший стеллаж.

      Тут он осекся, заметив меня. Оглянулся и без слов вопросительно посмотрел на работников. Не получив ответа, он осмелился приблизиться к разрушенному шкафу, но лужу крови перешагнуть не смог, замер шагах в трех между телом и головой. Так начальник простоял еще с минуту, оглядывая попеременно нас обоих, не зная кому отдать предпочтение. Затем он взял со стенда листовку, свернул ее, и ткнул в голову, которая лежала вниз лицом. Менеджер целился в ухо, чтобы точно уцепиться и перевернуть лицо вверх, но из этого ничего не вышло. Голова проскальзывала на луже свежей крови и, тормозя носом, поворачивалась другой стороной. Менеджер видел лишь бритый затылок. Я наблюдал за этой картиной, не зная, кто из них больше нуждается в помощи. После десяти бесплодных попыток повернуть голову менеджер бросил это дело и сплюнул на пол. Плевок пролетел совсем рядом со мной, и приземлился у ног, едва не испачкав брюки. Хоть и поздновато, но я отдернулся от него и отполз к стене. Все присутствующие обернулись в мою сторону. Только сейчас они заметили, что тело не лежало бездыханной плотью, а продолжало жить. Я сидел, все еще придерживая срез на шее. Начальник, тоже обративший свое внимание на меня, приблизился и спросил неуверенно:

      – Ты жив?

      Я не нашелся, что ответить, и лишь обернулся в его сторону.

      Менеджер вздрогнул, но быстро овладел собой.

      – Ну, ты это… подбери ее что ли, – он указал на голову. – Не валяться же ей перед