Песня светлячков. Дж. А. Редмирски

своей мечты я встретил в том возрасте, когда мы оба сходили с ума по шалашам на деревьях и замкам из песка. Кстати, она строила лучшие в Джорджии песчаные замки. И сегодня, через семнадцать лет, во всем хорошем и добром я вижу ее улыбку.

      Но жизнь Брей всегда была, как бы это лучше сказать… непростой, что ли. Моя собственная… пожалуй, тоже. Во многом мы с Брей похожи, но есть немало такого, в чем мы очень сильно отличаемся друг от друга.

      Я долго думал, что наши отношения не выйдут за рамки крепкой дружбы, и в этом есть свои преимущества, а потому едва ли у нас получится что-то большее. Брей была того же мнения. Поначалу так все и шло. Но в конце – черт бы побрал этот конец, до жути запутавший и сбивший нас с толку! – оказалось, что мы оба ошибались. Мы успели сделать немало ошибок – счет шел на десятки, – прежде чем судьба забросила нас в тот магазин. Обычный придорожный магазин, открытый круглосуточно. Мы находились внутри, а снаружи ждали копы.

      Впрочем… дайте я расскажу все по порядку. Начну издалека. Перенесемся на семнадцать лет назад, в летний день. Это было четвертого июля…

      Когда девятилетний мальчишка по уши влюбляется в восьмилетнюю девчонку, такая любовь почти всегда невинна. И жестока. Стоило мне впервые увидеть Брейел Бэйтс, несущуюся в мою сторону по лугу (это было на лугу, невдалеке от пруда мистера Парсона), я сразу же наметил ее своей жертвой. На ней был белый сарафанчик, а на ногах – сандалии с пришитыми сиреневыми цветочками. Длинные темные волосы она увязала в два конских хвостика, стянув их сиреневыми ленточками. Я влюбился в нее. Понятное дело, не так, как влюбляются взрослые парни. Но меня зацепила ее красота. А Брей действительно была красивой.

      В этом возрасте мальчишки весьма специфически обращаются с предметом своей любви. Я начал с гадостей в адрес Брей.

      – Эй, что это у тебя на физиономии? – спросил я, когда она была совсем близко.

      Брей остановилась, скрестила руки на груди и посмотрела на меня. Мы с моей матерью сидели на подстилке. Матери мои слова очень не понравились. Она даже губы скривила.

      – У меня не физиономия, а лицо, – презрительно усмехнулась Брей. – Чистое и гладкое.

      – Будет врать-то, – сказал я, тыча пальцем в ее сторону. – Оно у тебя все в сыпи.

      – Где сыпь? – Брей невольно схватилась за лицо. – В каком месте? Я не чувствую.

      – А ты в зеркало посмотри, какая ты красавица. Отворотясь не налюбуешься.

      – Врешь ты все. – Брей по-взрослому уперла руки в бока и закусила губу.

      – С чего мне врать? Это ж у тебя уродская рожа, а не у меня. На твоем месте я бы поскорее двинул к врачу. Может, еще вылечат.

      В следующую секунду Брей с размаху ударила меня ногой в бок. Удар получился двойным: подошвой сандалии и большим пальцем ноги.

      – А‑а-а-ай! За что? – крикнул я, хватаясь за бок.

      Мать неодобрительно покачала головой, но вникать не стала, а продолжила разговор с моей теткой Джанис.

      Брей вновь скрестила руки на груди.

      – Уж если у кого здесь сыпь, так это у тебя, – бросила она мне. – Твоя морда – точь-в‑точь как задница моей собаки.

      Мать резко повернулась ко мне и посмотрела так, будто это я сказал, а не Брей.

      Я молча пожал плечами.

      Брей повернулась и с гордо поднятой головой пошла догонять родителей. Я провожал ее глазами, а саднящий бок напоминал мне: если я снова задену эту девчонку, то получу еще сильнее и больнее.

      Разумеется, мне захотелось все повторить.

      Пастбище, на котором мы расположились, заполнялось народом. Жители города Атенс собирались, чтобы полюбоваться фейерверком по случаю Дня независимости. Такие фейерверки устраивали каждый год. Брей не ушла далеко. Они с подружкой кувыркались в траве. Она тоже на меня поглядывала. Думаю, специально красовалась, желая меня подразнить. Брей чувствовала себя победительницей, и ее показное злорадство было вполне естественным. Мне наскучило сидеть рядом с матерью, особенно когда неподалеку Брей выделывала такие штучки. Я встал.

      – Элиас, ты куда? – насторожилась мать.

      – Пойду прогуляюсь, – ответил я, показывая в ту сторону, где кувыркалась Брей.

      – Хорошо, только не пропадай из виду.

      – Не пропаду, – со вздохом пообещал я.

      Мать почему-то боялась, что меня могут похитить или же я потеряюсь, напорюсь на что-то острое, промочу ноги, перепачкаюсь. У нее был громадный список потенциальных бед.

      Я побрел между семейств, рассевшихся на подстилках и складных стульях. Почти все притащили с собой переносные холодильники, набитые пивом и газировкой. Я шел, пока не добрался до этой дерзкой девчонки. Можете думать, что мне было мало и я хотел схлопотать еще.

      – Вообще-то, нормальные девчонки не кувыркаются в таких платьишках, – сказал я. – Или ты этого не знала?

      Брей даже рот разинула. А ее подружка Лисса улыбнулась. С Лиссой мы учились