Любить нельзя убить. Мила Валейнис

ворот, и в полном восторге друг от друга девушки разъехались.

* * *

      Ночью слегка подморозило, небо прояснилось, а снега все еще не было. «Ну, хотя бы так», – думала Марина. Она ехала на дачу и нужно было еще по пути заскочить к домовладелице.

      Всезнающий навигатор вел на Третье кольцо, но она сдуру решила двинуть по Садовому и, естественно, глухо встала еще на подъезде к Маяковке. Быстро и неотвратимо темнело. Конечно, можно было собрать сумки и все загрузить в машину с вечера, но таскаться с вещами по лужам в потемках одной ужасно не хотелось – и вот результат: она уже на час опаздывает к Лане (ч-черт!), и дом убирать придется до глубокой ночи… (ч-черт!). Сплошная нервотрепка.

      Подумав про нервотрепку, Марина расхохоталась в голос, вспомнив диалог своей подруги Ольги с ее престарелой теткой:

      ТётьШура: «Вот доживешь до моих лет, я на тебя погляжу!»

      Ольга: «Да я до твоих не доживу!»

      ТетьШура: «Конечно, не доживешь! После таких-то стрясов и пережитков».

      Из соседних машин на ее непонятное веселье с любопытством поглядывали товарищи по пробочному несчастью.

      Блямкнул смс-кой мобильный. Лана сообщала, что заболела и выйти из дома не сможет. Просила подняться в квартиру. Значит, можно расслабиться. Одно дело, когда тебя ждут на промозглой улице, другое – когда в тепле с телевизором.

* * *

      Дом, в котором жила Лана, представлял собой смешение всех возможных архитектурных стилей и направлений. Создатели, очевидно, решили разом воплотить все идеи, рождавшиеся в их воспаленных мозгах в течение десятилетий советского режима, и, казалось бы, не имевшие ни малейшего шанса реализоваться… Но тут – бац! – наступил капитализм – строй что хошь, были бы деньги. И они… построили. По принципу «впихнуть невпихуемое». Тут были и кирпич, и стекло, и бетон, и ковка, и мозаика, и плитка, и башенки, и черепица, и флюгеры, и атланты с кариатидами, и ар-деко в обнимку с минимализмом.

      Среди всего этого великолепия с выпученными (видимо, от восторга) глазами, сильно увеличенными линзами очков, сидела за стеклянной дверью подозрительная консъержка, похожая на чихуахуа.

      – К кому? – неожиданно громко тявкнула она.

      – К Лане – вздрогнула Марина, – в 102-ю я, – и пошла через огромный холл, выполненный в готическом стиле, украшенный витражными окнами и черно-белым напольным кафелем. Ей даже почудилось, что где-то в глубине, за лифтом, звучал орган… «Не хватает только свечей и распятия», – подумала Марина и нажала кнопку нужного этажа.

      Квартира Ланы разительно отличалась от продуманного и лаконичного интерьера ее загородного дома. Беспорядок, хлам, неуют… Пришлось перешагивать через брошенную одежду, собачьи миски с засохшим кормом, грязные цветочные горшки, гладильную доску… Марина шла осторожно, буквально как Сталкер в одноименном фильме шел по Зоне.

      Войдя в «кабинет» (как отрекомендовала комнату Лана), они сели в кресла и голубоглазая хозяйка предложила чаю – из тут же стоящего электрочайника. Марина