S-T-I-K-S. Всех кого ты возьмёшь в плен. Герман Горшенев

в центре корабля комната была данью традиции и не могла быть использована ни для чего, кроме самоуничтожения? Кнопка его исправно светила индикаторами готовности, но не сейчас. Пока руины грозной боевой машины могли ещё что-то сделать, нужно было драться. Никто не предполагал, что в этих рычагах вообще будет необходимость.

      Я попробовал связаться хоть с кем-то. Полумёртвый искин пытался ретранслировать сигнал через остатки оборудования. Мне ответил командир штурмовиков. Они как раз были около внешнего корпуса. Мы часто общались, и я его узнал по голосу.

      – Улдис, твои могут выйти на броню? – спросил я бойца.

      – Да, товарищ непилот-капитан, – бодро ответил штурмовик, хотя, зная, сколько времени он провёл в бою, надо отдать должное его бодрости.

      – Либо ты, либо кто-то, к кому я могу подключиться, пусть выйдет на броню и сядет сверху разгонной шахты. Пристегнётся тремя тросами. Смотрит прямо по направлению, ничего не делает. Только обязательно, ты слышал? Это приказ! Обязательно пристегнуться к броне не меньше чем тремя фалами страховки, остальных парней, кто успеет добежать, сажай в антиперегрузочные кресла. Если не можете, где-нибудь там цепляйтесь к корпусу, скоро дёрнет.

      – Так точно! Сам сделаю, у меня офицерский канал, общий давно не работает.

      Через несколько минут мне уже транслировали картинку с камеры боевого скафа. Глазами штурмовика я видел изуродованный корпус, сожжённую вместе с десантом богомолов командную рубку и вывернутые прямыми попаданиями дыры, ранее бывшие ангарами для кораблей. Боец закрепился на броне и смотрел вперёд, вдоль разгонной шахты. Я очень осторожно подавал питание на маневровые двигатели. Ещё ни разу в истории космофлота корабли подобного класса не управлялись прямыми переключателями на глаз, через сидящего на броне парня. Энергии было полно, реакторы, размещённые в глубине корпуса, исправно давали мощность, а системы накачки наполнялись под максимальные значения. Пожалуй, кроме энергоблоков, сейчас ничего и не работало. Драный корпус, выжженные системы ПКО. Полусумасшедший искин, потерявший 98 % датчиков, выл новорождённым ребёнком. Всюду рвались коммуникации, размораживаемые космическим холодом и перегружаемые бесконтрольно подающейся энергией.

      Используя электронику скафандра Улдиса, я как мог навёлся на флот богомолов и дал залп. Никто раньше не давал команды на выстрел сразу трёх разгонных шахт. Удар был столь силён, что вздрогнул весь корабль. Оборудование срывало со станин, дроны катались по проходам, пытаясь цепляться лапами, людей швыряло по сторонам, рвало электропроводку, лампы гасли, экраны вырывало с мясом. В космос уходили три огромных пучка стального мусора. Чего там только не было! Обломки оборудования, детали, разные предметы быта от ложек и ножей до табуреток и открученных со стен откидных столиков. Были ящики с твердосплавными шариками для роторных орудий, разносящие сотни миллионов маленьких, в несколько миллиметров, кусочков смерти; стружка,