Славяно-русские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона. Леонид Гурченко

непосредственного общения человека с потустронним миром, когда загадочным, необъяснимым способом происходит совмещение события и вести о нём на далёком расстоянии, наблюдалась всегда. Плутарх, например, в «Жизнеописании Эмилия Павла», помимо таких случаев в древние для него времена, обращает внимание читателей на случай, «известный каждому из [его] современников». – «Когда Антоний (Г. Антиний Сатурнин, наместник Верхней Германии, восставший против Домициана в 88 г. н. э.) восстал против Домициана и Рим был в смятении, ожидая боьшой войны с германцами, неожиданно и без всякого повода в народе заговрили о какой-то победе, и по городу побежал слух, будто сам Антоний убит, а вся его армия уничтожена без остатка. Доверие к этому известию было так сильно, что многие из должностных лиц даже принесли жертвы богам. Затем всё же стали искать первого, кто завёл эти речи, и так как никого не нашли, – следы вели от одного к другому, и наконец терялись в толпе, словно в безбрежном море, не имея, по-видимому, никакого определённого начала, – молва в городе быстро умолкла; Домициан с войском выступил в поход, и уже в пути ему встретился гонец с донесением о победе <германцев над Антонием>. И тут выяснилось, что слух распространился в Риме в самый день успеха <германцев>, хотя от места битвы до столицы более двадцати тысяч стадиев (т. е около 3750 км. от Рима до места восстания близ нынешнего Базеля; по прямой около 800 км.). Это известно каждому из наших современников» (Pl. Em. P., 25).

      Когда молва опережает реальные вести о событии, произошедшем на далёком расстоянии, и возникает в день самого события, такой случай или несколько случаев об одном и том же событии, есть в «Слове о полку Игореве». И это видно. Великий князь киевский Святослав рассказывает боярам о своём загадочном сне, они же в ответ рассказывают ему о том, что произошло с князьями, не далее как вот, в Половецком поле: все князья захвачены в плен, опутаны железными путинами, войско побеждено, а половцы бросились на Русскую землю грабить мирных жителей. Они знают, что вот («се бо») готские девы запели на берегу Азовского моря, призывают отмщение Шарукану – роду Шаруканову.

      В своей молитве-плаче Ярославна говорит, что хотела бы кукушкой полететь к Игорю к месту сражения и утереть ему кровавые его раны. Она знает, что он ранен, и не то что был ранен, а теперь ранен; знает, что сильный злой ветер с моря несёт стрелы на винов её мужа, и что воины истомились от жары и безводья, половцы не подпускают их к воде. Кто мог принести с такими подробностями вести от Азовского моря и нижнго течения Дона до Чернигова, Новгорода-Северского и Посемья? Ипатьевская летопись уверяет, что прибежал в Чернигов некто Беловолод Просович, а с ним и весть пришла о событиях в Половецкой степи. Но путь этот долгий, «кровавые раны» Игоря успели зажить, да и «готские девы» не могли так долго петь. Тогда как Лаврентьевская летопись высказывает более точное и живое суждеие об этом – в духе совмещения события и вести о нём. Там сказано то, что отвергнуть невозможно: «И возвратились с победой великой половцы, а о наших не ведомо кто и весть принёс…» (ПЛДР. XII в. С. 35/359; 368/369).

      31

      Ничить трава жалощами, а древо