Бурные дни Гарунского (Мужчина и женщины). Леонид Зорин

у мнительного и возбудимого, эта необходимость произвела гнетущее впечатление. В присутствии сына, которому возникшая ситуация доставляла много удовольствия и который давно удручал Гарунского грубостью своего переходного возраста, Ананий Семенович старался не затрагивать этой темы, но, когда он оставался с женой Анной Юльевной наедине, его раздражение искало выхода.

      1

      Гарунский и Анна Юльевна.

      Гарунский. Непостижимо. Можешь ты мне объяснить, зачем нужно удостоверять, что я не состою на учете?

      Анна Юльевна (голова ее повязана полотенцем). Да не все ли тебе равно?

      Гарунский. Нет, позволь. Я понимаю, документ, который свидетельствует, что я состою. Здесь есть логика, есть позиция. Я состою, значит, я имею те или иные привилегии, я вправе претендовать на лечение, на помощь, на особые условия. Но доказывать, что я не состою, – это смешно.

      Анна Юльевна. Так посмейся. Зачем ломать голову? Она у тебя одна.

      Гарунский. Ну и что? Это не значит, что я должен оберегать ее от всякой мысли.

      Анна Юльевна. Ананий, но если такой порядок?!

      Гарунский. Где он, порядок? Покажи мне его. Я его ищу, я его жажду.

      Анна Юльевна. Что за манера все усложнять? Раз надо, так надо. Поезжай и возьми.

      Гарунский. Бог ты мой, как у тебя все просто. «Поезжай и возьми». Во-первых, это заведение находится на другом конце города. Я должен ехать в троллейбусе, потом в автобусе, потом в трамвае. На улице – двадцать пять градусов зноя. Вагоны полны народа. Целый час я должен задыхаться среди потных, разгоряченных тел. И это не все. Само собою, – там очередь на год. Десятки людей. И те, кто пришел туда за помощью, и те, кто в таком же положении, как я. Я буду вынужден провести там еще два часа, может быть, подвергаясь оскорблениям душевнобольных, которые за себя не отвечают и которым позволено все.

      Анна Юльевна. Веди себя тихо, и никто тебя не тронет. Гарунский. Ну да, твоя мудрость: не рассуждай и терпи.

      Но ведь и это отнюдь не конец. Меня еще ждет обратный путь. Когда, разбитый физически и опустошенный нравственно, я получу эту унизительную бумажку, мне вновь предстоит задыхаться в вагонах и дышать испарениями. Ужасно. Анна Юльевна. Но нельзя же прожить под колпаком всю жизнь.

      Гарунский. Так, по-твоему, к этому я стремлюсь? Невероятно – столько лет рядом и ты совсем меня не постигла. Это я-то мечтаю влезть под колпак? Если хочешь, я человек страстей. Я просто их сдерживаю.

      Анна Юльевна. Не всегда.

      Гарунский. Все наши споры кончаются одним – ты предлагаешь мне махнуть рукой на здравый смысл. Анна, я не могу на это пойти. Ведь достаточно на меня взглянуть, чтобы понять, что я не нуждаюсь ни в каких справках. Хорошо, допустим, вы не физиономисты. Тогда побеседуйте со мной! Две-три фразы, и вы увидите, что перед вами разумный, интересно мыслящий человек. Зачем же подобное надругательство?

      Анна Юльевна. Ну успокойся, возьми себя в руки. Будь мужчиной.

      Гарунский (нервно). Что ты имеешь в виду?

      Анна Юльевна. Страшно подумать, как ты не защищен. Какая-то открытая рана.

      Гарунский. Естественно, я человек, а не слон. Соприкосновение с повседневностью не проходит для меня бесследно.

      Анна Юльевна (поправляя на голове полотенце). Ананий, довольно, я не могу. Ты еще никуда не съездил, а уже устроил мне головную боль. Помолчи, я тебя умоляю. Сколько бы ты ни кипятился и что бы ты ни утверждал, от этого ничего не изменится. Поешь и поскорей отправляйся. Уже Саша над тобой смеется – с чего бы отец не хочет ехать?..

      Гарунский (с горькой усмешкой). Другого я от него и не ждал. Ну что же, радуйтесь, я поеду. Мне не верят на слово, что я нормален; отлично, я покажу вам печать!

      ОТ АВТОРА

      Надо признать, что живое воображение Гарунского позволило ему довольно верно предугадать течение событий и нарисовать близкую к реальности картину.

      Примерно все так оно и было – жаркий день, долгая поездка и коридорное ожидание.

      Но все же в конце концов он был допущен в торжественную тишину регистратуры и предстал перед немногословным существом в белом халате. Это была женщина на исходе затянувшейся молодости, закаленная жизнью и общением с неуравновешенными людьми.

      2

      Гарунский и регистраторша.

      Регистраторша. Фамилия?

      Гарунский. Гарунский. Дело в том, что я… Регистраторша. Имя-отчество?

      Гарунский. Ананий Семенович. Видите ли… Регистраторша. Ананий?..

      Гарунский. Ананий. Выслушайте меня…

      Регистраторша (ищет). Гарунский… Гарунский… (Взглядывает на него.) Гарунский? Поляк?

      Гарунский (машет рукой). Да нет… Я хочу объяснить вам…

      Регистраторша: Не мешайте. (Ищет.) Гарунский… (Озабоченно.) Вашей карточки нет.

      Гарунский.