Огненная кровь. Брайан Стейвли

объяснений, а объяснять она не готова. Даже если чудом удастся скрыть неудавшееся путешествие, эдолийцы больше не выпустят ее за красные стены без полноценной охраны.

      – Куда ты меня ведешь? – проговорила она, смутно понимая, что в голосе слышится паника.

      – В надежное место, – ответил Фултон. – Есть тут одна лавочка.

      – В твоей Кентом тронутой лавочке мы будем как в ловушке.

      – Только не в этой. Она наша. Мы там хозяева. Называется «Кроличья нора», как раз для таких случаев.

      Из людской толкотни навстречу им шагнул торговец. Толстяк с чистосердечной щербатой улыбкой запустил руку в висящий на боку холщовый мешок:

      – Огненных яблок, госпожа? Только что из садов Сай-ита, сочные, как поцелуй…

      Он не успел протянуть ей свой товар, потому что вперед выступил Фултон. Эдолиец не обнажал оружия, обошелся без него. Его кулак врезался в мягкую гортань торговца, и тот рухнул мешком.

      – Он же просто хотел что-то продать! – задохнулась Адер.

      Торговец перекатился на бок, забулькал помятым горлом. Эдолийцы не удостоили его и взгляда.

      – Его жизнь я охранять не клялся. Нас мало, а красные стены далеко. Двигайтесь, не стойте.

      Бирч позади опять подавал знаки одной рукой, а другая лежала на рукояти меча. У Адер перехватило дыхание, скрутило живот. Она в ловушке в этом миллионом городе. Доказательством тому твердая хватка Фултона на ее локте. Стоит покинуть площадь – и дальше ни взад ни вперед, бежать будет некуда. Эдолийцы просто хотят ее уберечь, но…

      Она уставилась на Фултона, на его посеревшее лицо. А что, если они не хотят ее уберечь? Здесь, где ее никто не узнает, они могут затащить ее в любой переулок, и конец… Она запнулась на ходу.

      «Они не хотели выпускать тебя из дворца», – напомнил ей внутренний голос, но в ушах звенело.

      Бирч что-то прокричал, рванул вперед, махнул им, торопя за собой.

      Сейчас или никогда, поняла Адер. Не важно, чисты ли намерения эдолийцев, не важно, есть ли за ними слежка, – вернуться – значит выдать себя, а тогда она проиграла.

      «Мой отец мертв, – сказала она себе, – и я его последний клинок».

      И она рывком выдернула руку.

      Фултона перекосило от неожиданности.

      – Министр…

      Но Адер уже развернулась и ринулась на запад, на площадь, к вытекавшему из Пруда каналу. Ей надо было пробежать по мосту, добраться до узкой канавки, уходящей на запад.

      «Всего сотня шагов», – думала она, колотя подошвами по плитам мостовой.

      Сотня-другая шагов – и она спасена.

      – Бирч! – гаркнул эдолиец.

      Младший стражник развернулся, протянул руку, чтобы перехватить Адер, но, растерявшись от ее внезапного рывка, опоздал.

      Принцесса метнулась влево. Подол запутался между колен, она полетела лицом в широкие плиты. Выставила руку – боль ударила в запястье и большой палец, – затем подхватилась и побежала дальше, задрав выше колен коварное платье.

      На Адер глазели все встречные, мелькало лицо за лицом, мужское,