Влюбленная Джейн. Рейчел Гивни

в обществе. Сумма не сходилась с ее собственной. Едва ли этого далеко не бедного Адониса, при его-то возможностях по части выбора невест, заинтересует стареющая бесприданница, которая к тому же пишет романы.

      Джейн поглядела на свое отражение в зеркале. Сняв забрызганный грязью плащ, она торопливо сменила перепачканные ботинки на шелковые туфли и надела лучшее платье, однако даже оно казалось рубищем в сравнении с первоклассным сукном сюртука мистера Уизерса. Джейн ахнула, взглянув на худшую часть себя. Волосы! Заплетенный матерью греческий узел превратился в птичье гнездо!

      – Может быть, вот это, что висит слева, слегка подтянуть наверх? – участливо предложил преподобный.

      Дочь хотела последовать его совету, но маменька хлопнула ее по руке.

      – Не трогай! Только хуже сделаешь! – Схватив голову Джейн, миссис Остен выдернула запутавшийся в волосах листок и ловко, хотя и болезненно, возвратила дочерней прическе пристойный вид. – Дай-ка я на тебя посмотрю!

      Мать сделала шаг назад, окинула Джейн взглядом и, фыркнув, нахмурилась.

      Миссис Остен происходила из довольно состоятельного семейства. Среди ее родственников были титулованные особы, но она порвала эти связи, выйдя замуж за сельского священника. За годы жизни в тихом приходе ее состояние и положение в обществе сделались настолько скромными, что теперь она хранила лишь одно свидетельство своей безбедной юности – массивный золотой медальон на цепочке, по сравнению с которым латунные украшения, купленные в замужестве, казались дешевыми побрякушками. В 1600 году бабушка миссис Остен, баронесса, приобрела эту вещь за сказочную сумму, и с тех пор ценность медальона только возросла. Внучка гордо носила его на шее и каждое воскресенье натирала кусочком шелка.

      – Послушай, Джейн, – сказала миссис Остен, взяв дочь за плечи. – Будь с этим мужчиной весела и кокетлива. Не говори с ним о книгах и политике, не заставляй его чувствовать себя глупым. Синие чулки никому не нужны.

      Джейн мысленно вспыхнула. Она бы поспорила с матерью, если бы сама давеча не говорила себе того же.

      – Да, мама, – промолвила она. – Я постараюсь прикинуться дурочкой.

      Отец дотронулся до ее руки:

      – Все будет хорошо, Джейн.

      Джейн кивнула. С полным сознанием серьезности положения, оставив за дверью огорчение и тревогу, все трое вздохнули и вошли в гостиную.

      Преподобный, войдя первым, приветствовал мистера Уизерса и его сына Чарльза. Последовала процедура знакомства, в течение которой Остены пребывали в оцепенении. Даже маменька притихла, ошеломленная богатством и красотой молодого джентльмена. Прошло целых семь минут, прежде чем она начала перечислять дома, принадлежащие ее сыну Эдварду, заполняя промежутки вежливо-бессмысленной болтовней (в этом ей не было равных).

      Сегодня Джейн, вопреки обыкновению, благословляла материнскую разговорчивость, отвлекавшую внимание предполагаемого жениха от нее самой. Она же избрала своим занятием тщательное избегание